Сообщения без ответов | Активные темы Текущее время: Пт мар 29, 2024 12:00 am



Эта тема закрыта, Вы не можете редактировать и оставлять сообщения в ней.  [ Сообщений: 6218 ]  На страницу 1, 2, 3, 4, 5 ... 415  След.
 Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года 
Автор Сообщение
Site Admin
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Вс апр 10, 2011 5:55 pm
Сообщений: 2875
Сообщение Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года
Наступила последняя осень режима Порошенко-Гройсмана...


Чт сен 01, 2016 8:02 am
Профиль
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн апр 11, 2011 8:46 pm
Сообщений: 147733
Откуда: Томск
Сообщение Re: Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года
Велюров писал(а):
Наступила последняя осень режима Порошенко-Гройсмана...

Увы может и не последняя...все решают не эти марионетки а их хозяева в США
http://colonelcassad.livejournal.com/2887713.html
Читатель из Черкасс прислал свои зарисовки о жизни в городе после победы "революции гидности".
Жизнь в Черкассах
Вернулся на Украину я в октябре 2015 года. Здесь не был с февраля 2014 года.
Что произвело на меня впечатление сразу: разбитые дороги. Только автострады республиканского значения были более-менее в нормальном состоянии. Остальные: это либо сплошняком ямочный ренмонт или просто направления.
Сейчас, после ухода Яценюка и прихода Гройсмана, ситуация слегка изменилась. Теперь на тех направлениях , где достаточно часто ездит транспорт - это ямочный ремонт. Но бесшабашно гнать я бы не советовал. В любой момент можно влететь в яму, скажем, глубиной в пол жигулевского колеса. Пример? Съезжаем с трассы Киев-Харьков в районе с. Шрамковка. Да, вот как раз и до г. Драбова вы в любой момент можете поймать яму. Так что не расслабляйтесь.

Когда я приехал в город Черкассы, обратил внимание: начали строить. Несмотря на инфляцию, несмотря на возросшие в 3 раза цены, начали строить. 23 года не строили, а тут начали.
Вернее не строить а достраивать и перестраивать. Естественно перестраивали старые советские здания в торговые центры. Хотя есть и такие что строятся с нуля. Но торговые центры. Например , недалеко от центра был завод "Машбуд". В советские годы там строили всякие машины, в т.ч. машины для проведения дезактивации территории после ядерного удара. Сейчас там торговый центр.

Рядом с горисполкомом была трикотажная фабрика. Сейчас трехэтажный торговый центр, продают коробки и шмотки. Вообще в городе раньше было много разных заводов: шелковый комбинат - 3000 рабочих мест, завод химического волокна - 8 тыс.,
НПО "Азот" - 3 тыс., НПО "Ротор" - 10 тыс., Приборостроительный - 1.5-2 тыс, Химреактив , Завод "Аврора" , Фотоприбор и там остальное по мелочи ... Так вот из них сейчас работает "Азот". Остальное - прозябаяет, или уже разобрано , оборудование порезано и продано. Хотя вот, например, на НПО "Ротор" делали станки с ЧПУ для лазерной и плазменной обработки металлов. И там, например в 1991 году были уже действующие модели видеотелефонов, работающих по обычной телефонной сети. В те времена (1990-1991) такого не было даже у Philips. Сейчас там отверточная сборка каких-то автомобилей.

Вот не смотря на АТО, люди стали вкладывать деньги и сами строить магазины. Откуда деньги? Загадка. Дороги в городе в убитом состоянии. Даже сейчас. Подремонтировали пару центральных и все. В 200 метрах от центра города можно влететь
в яму и разбить диск вдребезги. На улицах мало мужчин среднего возраста. В основном либо еще молодые, либо старики. Да и среди рабочей недели много людей слоняется на улицах, рабочих мест нет. В основном если и требуются продавцы, грузчики, слесари, ремонтники и т.д. Но зарплата 3500 грн. Это при курсе бакса 25.

Примечательно, что когда я приехал, как раз началась компания "импичмента" местного областного прокурора. Тут был и автопробег по городу, с лозунгами "долой вора и коррупционера". Под прокуратурой на тротуаре поставили палатку, нанесли туда дров, шин. Всё как полагается. Проходя мимо я видел лица протествующих там "сидельцев" - алкаши. Им дают бумажу прочитать, чтобы понимали против чего протестуют. Они честно прикладывали усилия, морщили лоб, вглядывались в текст. Так просидели зиму. Им привезли колонки. Они честно включали там музыку, мешали прокуратуре работать. Никто их не трогал. А потом, по весне, в один прекрасный момент их разобрали и очистили территорию. Как ничего и не было.

В городе не сказать так, чтобы полно флагов украины. Но встречаются. То там , то там видишь, какой то укр вывесил у себя на балконе знамя. Ну, скажем, на десяток-полтора домов, один флаг. На развязке, проходящей над ЖД, тоже прикрутили знамя украины. Знамен правого сектора не наблюдал ни разу. Ага, появилась "алея героев АТО". В здании бывшего "Приватбанка" организован пункт содействия "героям АТО". Рядом со зданием часто появляется "джип" , цвета "хаки", с чехлом на станине под крупнокалиберный пулемет. Не могу сказать что там толпы людей. Это центр города. Все быстренько проходят мимо этого места, мимо фоток погибших. Реально останавливается поглазеть может один из ста.

В самом центре есть "Дом торговли". Самая крутая торговая точка. По размещению. Там , когда спускаешься в продуктовый магазин, часто стоят люди, с корзинкой для "АТО". Никогда не видел, чтобы в этой корзинке было что-то большее , чем пачка "спагетти" или булочка какая. Короче, народ сейчас не сильно жалует волонтеров. Вот кому сейчас хорошо живется, так это всяким молильным домам. Раньше была там, скажем избушка-читальня каких-то "адвентистов, свидетелей иеговы,
или церкви христа"... А сейчас расстроились вширь и в высь...Да , а еще хорошо менялам. Открыто сидят себе в самом центре, все их знают. Все к ним идут. Держат обменный курс чуть более выгодный чем в банке рядом и всё у них класс. Подходит в среднем 1 чел. в 5 минут. И сдают/покупают от 50 до 300 и более баксов. Нормальный оборот. Банки не протестуют. Боятся. Времена такие.

Вы будете смеяться, но 70% населения говорит по-русски. Или на суржике. Чисто на украинском - встречал очень мало. И да, множество из тех кто говорит по-украински - это или молодые люди или старики 75 и выше лет. Причем эти подчеркнуто и упорно говорят на украинском, хотя я точно знаю, что раньше мы с ними общались на русском. Об этом отдельно. Есть у меня знакомые. Сын у них, единственный болезненный мальчик с амбициями, с комплексом неполноценности, типа непризнанный гений. Я не скажу, что он "патриот". Нормальный пацан. По-русски понимает (все в семье по-русски разговаривали), но общаться старается подчеркнуто по-украински, и только в крайнем случае, переходит на русский. Раньше (пару лет назад) я за ним такого не наблюдал. Мама говорит, дескать, он же вырос в новой "украиномовной" среде, ему так легче. Но раньше я такого не наблюдал


_________________
Большой Космический Обман США ЖЖ: http://neprohogi.livejournal.com/


Чт сен 01, 2016 4:12 pm
Профиль WWW
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн апр 11, 2011 8:46 pm
Сообщений: 147733
Откуда: Томск
Сообщение Re: Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года

http://colonelcassad.livejournal.com/2902245.html
Теперь о людях. Опять же - это чисто субъективное мнение.

Майдан.
Долгие годы население никто ни о чем не спрашивал. Просто информировали. Проходило (воспринималось как нормальное явление) любое бесзаконие.
Например, когда Янык слился в третьем, незаконном , туре. Юля не важно, что денег награбила, она ж денег к пенсии подкинула. Почти святая. А то что при ней газдля "укрии" вырос в цене в 8 раз , так ей видней, она ж грамотная. А то что документы подделала, а ты что там стоял и свечку держал?!

Карпаты, у них вообще никакой промышленности не осталось, слезы одни. Посему там путь один - челночники/контрабандисты. Живут , кстати неплохо. Я б сказал , мечтают, чтобы всё так как есть и оставалось. На власть плевать. Они знают точно - все решают деньги. Так вот в трудную минуту или обстоятельствах они у тебя должны быть. Ну и деньжата, связи завелись. Паспорта, например, венгерские. Или карты "поляка". Если что, мы тут изобразим страдания и европа спасет страдающих
новоиспеченных "венгров","румын","поляков" и т.д. О некоторых деталях быта в отдельных карпатских селах я еще расскажу.

Ну так вот, народ никто ни о чем не спрашивал, а тут вдруг спросили. Дескать, а не хотите ли вы в европсоюз? И пенсии будут у вас вот какие, и визы не надо, и защищенность и много всяких плюшек пообещали...
Угу, и это тем, кто выживал все эти годы, не видел никаких перспектив ни для себя , ни для детей. Да они и за десятую часть наобещанного удушили бы любого...
А тут Янык решил вдруг спрыгнуть! Капец. Никому в голову не пришло, а чего это "профессор" вдруг спрыгнул? О том, что Европа ОБЕЩАЛА более 200 млрд на "европейскую перестройку да дела чернобыльские" даже и не слышали. Да шо там миллиарды! Я завтра вот лично сам буду в европы ездить, и даже смогу почистить какой-то унитаз и заробыть копейку... Морковка у ишака прочно водвисла перед носом. Ишака понесло.

Мораль, совесть - о чем вы? Нас тут кидают последние двадцать лет, гадят на голову. А тут еще и пирожки подвезли на майдан и чаёк... Ну всё, одной ногой уже в европе. Осталось смести некоторые препятствия и все. Ага.
Никому в голову не пришло, что если вы когото убиваете, так кто-то ж может убить в ответ и вас! Разом нас багато, нас не подолаты! Хотя на все про-все хватило бы двух вертолетов и 20 минут времени.

Это я описал вам общий фон, чтобы было понимание происходящих процессов. Самые толковые давно уже уехали и где-то работают и живут. Остались вот ЭТИ. Плюс безграмотность, точнее СПЕЦИАЛЬНО ЗАТОЧЕННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ. Они в этом варятся каждый день и друг друга подпитывают, как лазер.

Да и еще и это пожалуй главное. Я это осознал в ходе сотен бесед, сотен часов обсуждений. Бессмысленно призывать их думать или искать логику. Вот просто бессмысленно.
Все идет на уровне ВЕРЫ. У них появился новый бог - "их мечта" и они в неё верят. А врага им указали и каждый день напоминают по всем каналам десятки раз, при этом подчеркивая тупость, подлость и коварство этого самого врага. В этом ключе любая , даже самая *** идея может быть воплощена в "слова" . Недавно вот ехал домой и попутно подвозил одного паренька, лет 18 (июль 2016 года). Оказалось, идет служить по контракту. Как я узнал? Увидел в руках документы, анкету и т.д.

- Зачем? За кого ты собираешься умирать? За Пороха, который удвоил капитал за последний год? За Яцика, который с наворованными деньгами свалил закордон? За Яроша, который последний десяток лет вообще нигде не работал, но средства для безбедного существования имеет, и даже имеет деньги на организацию всяких военных лагерей, движений и т.д. За правительство, которое под страхом тюрьмы вырывает людей из семей и гонит пушечным мясом в АТО, при этом гривна обесценилась в три раза, а тарифы выросли в три раза!? За кого, объясни, если можешь, мне очень интересно узнать!- я его спрашиваю.
- А шо робыть? Роботы нiдэ нема. А в армiю можуть забрати i так. А так три роки, так хоть не безплатно!
- А то что голову тебе могут оторвать вместе с деньгами, не смущает?
- А шо робыть?!
Вот и вся логика молодого человека из районного центра.

Одна дама (училка истории, если чё) в разговоре упоминает, мол поеду в деревню картошку копать, и если получится заеду в Круты.
- В Круты? А зачем? Что ты знаешь о Крутах?
- Ну это битва при Крутах, там молодые украинцы грудью встали на защиту молодой Украины и полегли в неравном бою.
- А давай без пафоса и без эмоций и эпитетов.
1. Киевское командование мобилизовало на защиту, как ты говоришь, родины чуть больше сотни сопляков из военного училища. Против, подготовленных бойцов.
2. Само это самое командование смылось на бронепоезде, и разобрало рельсы, пока пацаны готовились "косить" врага
3. Пользуясь внезапностью, они даже успели немного пострелять. И были тут же разбиты.
4. Что в итоге? Враг остановлен на несколько часов (не благодаря бою, мужеству и стойкости, а благодаря разобранным рельсам), благодаря тому что смывающиеся боевые офицеры подставило пацанов, разобрало рельсы и смылось, бросив их на произвол судьбы.
Вот на майдане ты говорила "збылы дитэй" и вы все вышли. А тут их не просто кинули, а подставили под пулеметы и пушки бронепоезда и смылись. Что хуже? Это победа? Что это вообще?! Кстати, тебе это ничего не напоминает? Вот в Дебальцево тоже, как утверждали отдельные герои, аннигилировали все пути. Что в итоге? На третий день донецкие пустили там поезда. И что? Кому верить?
Тупо моргает глазами...

Меняла, как меняла. Спокойно занимался этим делом и при Кравчуке, и при Кучме, и при Ющенке, и при Яныке, и при Порохе он процветает. Недавно соорудил в пригороде трехэтажный домишко , на сплошном фундаменте, а не на ленточном, как это многие делают. 3-х метровый заборчик, ага, оградочка такая от чужих глаз. Гараж, видеонаблюдение , охрана все дела.
Рассказывал, как строил, так поставил дистанционные камеры на соседние дачи и датчики движения. Естественно, они ночью сработали. "Строители" вернулись за "своим". Ну электроинструменты были хорошие, например. Чего ж не взять? Охрана их отметелила. Брать перестали.
Это не нормально, считает. Испортился, говорит, народ.
Купил комбайн, импортный. Удобный, с кондиционером. Говорит, найти нормального человека - проблема.
Один проработал до конца рабочего дня , ну ,типа, тряпочкой протер и все - вечером давай деньги. На следующий день не вышел. Всё, наработался.
Другой проработал аж дня три. Потом звонит и говорит: сломался. Дескать , масло вытекло. Меняла звонит в сервис: может такое быть? Те говорят: ты что! Исключено! там и то надо открутить, и это, и вообще он у тебя на гарантии. Оказалось: мужик слил масло и продал автолюбителю какому-то... Вот такие они работяги нонешние. Пришлось деньгами отдавать ибо масло там дорогое было.
Спрашиваю училку эту (по истории):
- Кто сбил, как думаешь?
- Сепары, кто же еще!
- Из чего? Самолет же летел на высоте 10 км. А у сепаров ПЗРК только на 4-5 км. бьют.
- А им Россия поставила "Буки"!
- А ты в курсе, что над теми краями уже несколько лет висит американский спутник?
- Ну и что?
- А почему же они тогда не показали ни одной фотографии, где войска пересекают границу? Они же показывают видео там в Ливии, Сирии. Вот едет террорист на моцике. Хлобысь его ракета за 100 тыщ. баксов накрыла. Это ж они показывают? Показывают. А вот как войска переходят кордон в Донецию - нету ни одного кадра. Как так? В сговоре с Путиным, штоле?
- А они захватли там один Бук, где-то на старой базе!
- А ты в курсе, что Бук - это целый комплекс машин? Одна - радар, друга - сама установка, третья заряжающая и т.д. А захватили только установку. Не спецам, вчерашним шоферам и шахтерам очень затруднительно было бы попасть этой ракетой. И , кстати время пролета самолета надо было бы знать. И, кстати, чего этот самолет вообще там летал? Диспетчера уже допросили? Где он этот диспетчер? Прячут? Зачем?
- Это сепары.
- Ладно. А ты в курсе, что столб дыма стоял бы высотой в 10 км. и была бы куча снимков. Как со стороны ВСУ, так и со стороны амеров. Где эти снимки?
- По телеку все говорят, что это сепары.
- А еще по телеку говорят, что вот это молоко от коров деревенских. Но мы то знаем, что из порошка!!! И сок из порошка!!!
- ...
- Ладно. А ты о 9\11 слышала?
- Ну это когда башни торгового центра рухнули...
- От тарана самолетом?
- Да.
- А они были спроектированы, чтобы выдержать таран 4-х самолетов одновременно. Там были стальные балки везде, с толщиной ребра с руку. А перед этим в Индии горела гостинница высотная , неделю тушили. И не упала... А эти упали. А корпус №7 никто не таранил, а он упал тоже. Причем об этом журнашлюхи сказали за 20 минут до падения... И ты всему веришь? А ты в курсе, что температура плавления тех стальных балок 1500-1800 градусов, а температура сгорания авитоплива 700 градусов, и сгорело топливо за 20 сек. Не могло оно расплавить эти балки.
- Ну там этажи падали один на другой.
- А ты в курсе, что здание упало за 10 сек! Т.е. скорость его падения была равна свободному падению! Это легко проверить. Посмотри видео. 10 сек. Какие ж: этаж на этаж? Это скорость свободно падения, будто под ним выбили фундамент, опору...
- Ну не знаю...
- А почему еще три дня стояли лужи расплавленного металла, с термитом ? Почему стояли балки, со срезами под 45 градусов, это же все видели, и я в том числе на фотках это видел. Не для того ли чтобы здание сложилось внутрь, как и произошло? По правилам управляемого сноса зданий. А почему первыми там появились не пожарники, а именно спецы по сносу зданий?! А паспорт террориста пролетел сквозь пламя, которое (заметь) расплавило балки, как говорят официальные власти, и не сгорел!!! Чуть ли не в руки ФБР-цам упал паспорт! Из 16 заявленных террористов угонщиков (если помнишь - все подохли!!!) , а через год после событий минимум 9 было живых и работали спокойно в разных странах!!! А самолет, что в пентагон попал: у него ж диаметр ОДНОГО двигателя 9 метров, а там была лишь дырка диаметром в 1 метр. И никаких обломков самолета... Т.е. металл и люди и багаж просто испарились... Сублимировались,...

Это же факты. Их невозможно отрицать. И только тупые безграмотные *** могут безоговорочно принять официальную версию. Это просто против всяких законов физики и логики. Всему верить будем? А почему на американских фотках на луне нет звезд, в то время как на снимках "луноходов" звезды на месте. Ну ты голову включай хоть изредка! Тебя кормят информационным говном, а ты всему веришь!

Читаю новости с интернет источников, т.к. телек не смотрю, радио у меня нет и не надо. Там написано о перестрелке в серой зоне. ВСУ потеряло пару человек убитыми, 4 раненых. Со стороны донецких, естественно полегла рота солдат.
- Ага, добавляю я от себя. А также затоплена подводная лодка и оторвано колесо от бронеавтомобиля Путина, а сам он ушел в последнюю секунду ибо кончились патроны... Кино: "Фантомас разбушевался" - детский лепет по сравнению с нашими новостями.
- А что не так? - спрашивает меня 75-тилетний человек.
- А что делали доблесные воины ВСУ в серой зоне?
- Пытались освободить еще одно село...
- Ну так вроде ж договорились не стрелять, артилерию/технику не перемещать, нейтральная зона, а это и есть "серая зона" должна такой и оставаться.
- Ну так они ж пытались...
- Послушай. Я сейчас на пальцах объясню. Вот у тебя сосед украл лук на огороде. Украл?
- Украл.
- Ты перебил ноги его курице, которая в твоем же огороде копалась. Вы договорились , что ничего такого больше не будет. Утром ты идешь и видишь, что он тырит твой лук. Что ты скажешь?
- Падлюка! Шоб ты сдох, ***!
- О! Так тут та же ситуация. Договорились не стрелять, не занимать и т.д. И вдруг , вопреки всем договоренностям, ты в видишь в 50 метрах от себя вражеских солдат. Что скажет человек в таком случае? Правильно, вот суки... Вот собственно ровно так и произошло. Так кто прав?

Сопит, человек, молчит... Минут 5.
А потом коронная фраза:
- Это Путин виноват!
- В чем?!
- А шо он Крым забрав?
- А он сам забрал? Лично? Или люди проголосовали?
- Так под дулами автоматов?
- А ты видел? Людей спрашивал? А где ж была наша доблестная армия , которая в тот момент насчитывала под 20 тыс. человек в тех местах, когда занимали? Она, эта армия чем занималась? Яценюк, Пастор и Порох сказали , что у нас сильнейшая армия в Европе, после амеров , конечно, и что она сдерживает орды конных подводных бурят на танках...
- Это Янык развалил армию.
- Ага. А Кравчук, Кучма, Ющенко ну прям крепили армию, денно и нощно...
- Янык вывез на камазах 100 млрд баксов в Россию! По телеку показывали!
- Купюры какие там были?
- Пачки 100-долларовых купюр.

Беру калькулятор, начинаю считать.
1 млн. весит 10 кг.
100 млн. весит 1 тонна.
1 млрд. - 10 тонн
100 млрд. - 1000 тонн, хотя реально больше, потому что плотно они не прилягают друг к другу, плюс упаковка, плюс вес ящиков и т.д.
Это целый эшелон.
Пусть в одну "шаланду" грузят 20 тонн, хотя это не реально.
Значит должна быть колона минимум в 50 камазов. И как же наша доблесная погранслужба, которая заметь предупредила Яныка, шо улететь ему не даст, пропустила такую колонну и не поинтересовалась?
- Так они в Крыму вывезли!
- 50 камазов? И никто не видел? А в Крыму чья власть была? Войска? Полиция? СМИ? Куда смотрели? Чьи приказы выполнялись? И вообще где фотки и видео колоны в 50 камазов? Это ж такое событие. Это мечта любого журналюги. Он за такие снимки маму родную продаст. Где это все?
Нестыковочка, однако.
А куда подевались машины из гаражей сбежавших министров? Золотые батоны и т.д. Ведь "охраняли" святые солдаты революции гидности!

Недавно был один примечательный случай. (30.08.2016)

Деревня. Вымирающая.
Подъезжаю к местной администрации по своим делам. Наблюдаю: Жара. Председатель сельсовета (кстати - женщина) лично орудует мастерком, ремонтирует ступеньки в клуб. Другие свободные граждане, а заодно и сотрудники сельсовета, в количестве 3-х человек, красят стену и фундамент в нейтральный голубоватый цвет. На пороге сельсовета курят-бездельничают пара мужиков в синих халатах техников, лет по 45 каждому. Оказалось телефонисты из райцентра. Как гроза случится - так летит плата в телефонном оборудовании. И пропадает связь с райцентром. Поэтому они здесь. С тоской смотрят на дорогу, ждут машину, которая должна была их забрать еще час или два назад.

Разговорились. Я рассказал им прикол с одним ***. Тот был вроде как сварщик. Хотел уехать на зароботки в Польшу. Все документы делались через соответсвующую фирму. Поляки провели с ним переговоры, проинтервьюировали и поняли, что человек
действительно понимает что и как надо варить, короче - специалист. Обещали хорошую зарплату в 1200 евро, сделали приглашение, визу, сняли квартиру , встретили... Ближе к вечеру звонят в фирму, отправившую сварщика:
- Так и так, - говорят, - мы его встретили , проинструктировали , показали в окошко дом где будт жить, сказали по-украински: пройдешь вон до того дома, что в 100 метрах, позвонишь в дверь. Там хозяин даст тебе ключи. Завтра в 8 на работу.
Он ушел и пропал. На квартиру не пришел. Обзвонили все: полицию, больницы, морги - его нигде нет.

Фирма-отправитель тоже на ушах. Звонят ему на мобилу, родственникам. Его мобила не отвечает. Родственники не в курсе. Поиски завершились на следующий день. Этот сварщик уже в Украине, по пути домой отзвонился. Говорит, типа чего-то не понял,
вернуться спросить - постеснялся. Доехал до Быдгоща. До Варшавы. Там сел на автобус и - в хохляндию. В автобусе трубку не брал, потому что все спали - неудобно было будить людей, так он телефон отключил. На все про-всё он потратил 10000 грн.
Две нынешние зарплаты сварщика.
***, сказали в фирме.
***, сказали поляки.
***, сказал я. Все, кому я рассказываю об этом (а этому случаю недели три всего) - говорят однозначно - ***.

И вот тут, включился один из техников-связистов, Сергей.
- Не *** он. Просто ответственности испугался. Тут он мог валять дурака, а там ответственность, за все платить надо, в случай чего.
Во всем виноват совдеповский менталитет.
- а при чем тут менталитет? - спрашиваю.

Оказалось - именно этот менталитет всеобщего рабства (типа : маленький человек ничего не значит) виноват во всех бедах в бывшем СССР.

- А сейчас свобода? Нерабство? Суверенная страна? - спрашиваю.
- Да, но бардак будет продолжаться пока не вымрут все носители совдеповского менталитета.
- А почему ж тогда, посол США сидит в правительстве во главе стола и говорит кому что делать? Почему грузины, армяне, поляки, прибалты какие-то
(некоторые из них были в международном розыске) сидят на министерских креслах? Почему прокурор, который должен следить за исполнением законов , не имеет
юридического образования. Почему министр ж/д транспорта - польский певец, мать его так, и получает два миллиона гривен в месяц. С ваших налогов, кстати!
А денег на кружок для детей в клубе - нет! Нет достойных украинцев? И это свобода? Это свобода выбора?

- Этот бардак будет продолжаться, пока совдеповский менталитет будет преобладать у окружающего населения. - говорит связист.
- Так что с ними сделать. Перебить, удушить, повесить?
- Весь мир устроен так, что есть бедные и багатые. Все нормально ж живут.
- Расскажите об этом в Дэтройте, например. А вы в курсе , что в Америке миллионов 40 живут по талонам? Похлебку раз или два в день получают? А вы в курсе, что американские
фермеры не должны выращивать еду для личного потребления на своих участках, а то их субсидий/дотаций лишат? Вы хотите, чтобы и здесь так было?
А вы спросите у народа - нужно ли ему это?
- Так известно что он ответит - у него менталитет совдеповский.
- Так уже прошло 25 лет. Поколение сменилось и что? Где успехи в строоительстве светлого будущего? Что нового построено для страны, для людей за последние 25 лет?
Вы ругаете совдеповский менталитет, а линии связи то совдеповские юзаете!
- Так потому они и летят!
- Так замените на новые!

Короче весь разговор, включая воспоминания об армии и путешествия в застойную Белоруссию , свелся в совдеповскому менталитету.
И к Путину, который во всем виноват: затеял войну, чтобы не пустили Украину в ЕС, и напустил беженцев в Европу.
- А как он их туда напустил?
- А Сирию разбомбил!
- А до Путина они разве не бежали? Бежали. 3 или 4 года. А тунисские беженцы тогда как? Ливийские и прочие африканцы, которые еще до Сирии уже перли в ЕС? Тоже Путин? Или сами себя, как это принято? Кстати, негров и арабов ЕС принимает, а укров нет!
- Да. Вот в ближайшие пол-года все решится. Или Путин додавит ЕС беженцами, или ЕС и США разорят РФ санкциями!

В ожидании разорения мы и расстались. Говорить бесполезно.

Кстати, машина за ними так и не приехала. До райцентра 20 км. До ж/д станци 7 км. пешком по полям.

А я подвозить их не стал даже предлагать. Свободные люди в свободной стране - выкрутятся.

_________________
Большой Космический Обман США ЖЖ: http://neprohogi.livejournal.com/


Чт сен 01, 2016 4:16 pm
Профиль WWW
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн апр 11, 2011 8:46 pm
Сообщений: 147733
Откуда: Томск
Сообщение Re: Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года
Часть №1 - http://colonelcassad.livejournal.com/2860121.html
Поездка в Новороссию: два года спустя
Ровно два года назад я совершил, наверное, самый решительный и самый безрассудный поступок в своей жизни.Воспоминания пишутся с трудом, и я не слишком доволен слогом, поэтому есть большие сомнения в том, что они будут закончены. Тем не менее, чтобы как-то отметить это событие, я решил опубликовать отрывки из них в надежде на то, что кому-то покажутся интересными мысли и чувства человека, неожиданно для себя бросившего всё и пустившегося в рискованное приключение ради своих убеждений.

САУ 2С9 "Нона-С" вооружённых сил ДНР на огневой позиции между Донецком и Ясиноватой. На заднем плане – моя "четвёрка" (я не в кадре, но где-то рядом) – скриншот из выпуска новостей от 02.09.2014 одного из центральных телеканалов

В ночь на 5 июля 2014 года после двухмесячной осады пал Славянск. Батальону Стрелкова ценой потери брошенной в отвлекающую атаку бронегруппы удалось прорваться из окружённого города-героя в Донецк. Воодушевлённые первой серьёзной победой в ходе АТО, украинские войска начали наступление на Дебальцево с севера и на Изварино с юга с целью отрезать восставшие республики друг от друга и от российской границы. Копившееся с начала беспорядков на Майдане психологическое напряжение достигло своего апогея – 11 июля я купил билет, а 20-го сел в плацкартный вагон пассажирского поеза Киров-Адлер и поехал на войну.

Мотивы

В определённой степени я стал жертвой российской пропаганды, что говорит о том, что наша пропаганда ничуть не хуже западной или украинской и способна настроить сознание масс в нужном ключе. Разумеется, дело не только в этом – просто случилось так, что моё личное восприятие событий на Украине совпало с позицией (или полученной установкой) проправительственных СМИ. Зазвучал камертон.

Ежедневные расширенные выпуски новостей на центральных телеканалах (до полутора часов вместо обычных 30 минут), б'ольшая часть которых так или иначе касалась войны в Донбассе, равно как и многочисленные ток-шоу на эту тему, медленно, но верно делали своё дело. Сидеть и смотреть, как украинская артиллерия ровняет с землёй исконно русские города, как гибнут и страдают русские люди, отделённые от нас искусственной границей, становилось всё тяжелее и тяжелее.

Оскорбляющая разум абсурдность происходящего усугублялась кажущимся бездействием российских властей, не предпринимавших ничего, кроме заявлений МИДа, чтобы заставить Киев прекратить войну. Всё это, наверное, воспринималось бы более спокойно, если бы не было двух исторических прецедентов: принуждения Грузии к миру в 2008 году и совсем недавнего воссоединения с Крымом – стремительных, эффективных и справедливых, вызывающих чувство гордости за державу.

Думаю, не я один был уверен в том, что киевская хунта не решится развязать полномасштабную войну в Донбассе, во-первых, в силу своей слабости и трусости, во-вторых, потому, что Россия никогда не позволит ей этого сделать. Точкой кипения (поводом для военного вмешательства), по моему убеждению, должно было стать начало применения тяжёлого вооружения (артиллерии и РСЗО) по объектам инфраструктуры и населённым пунктам Новороссии – по аналогии с Цхинвалом. Однако, даже после того, как 7 мая был сделан первый пристрелочный артиллерийский выстрел по Славянску,. а через месяц по городу начали работать "Грады", Кремль продолжал сохранять олимпийское спокойствие – решение об отказе от ввода войск на Украину было принято ещё 24 апреля.

После падения Славянска казавшееся надуманным (невозможным) мнение о том, что русские готовы "сдать своих" в Новороссии, получило убедительное подтверждение. 19 июня в своём блоге я писал: "Немного о себе сегодняшнем. Душевное состояние – подавленное, система ценностей трещит по швам, лояльность к руководству страны тает на глазах, великая Крымская радость сменилась не менее великим Донбасским стыдом. Фотографии и схемы находящихся вдали от ТВД новейших образцов отечественной военной техники вызывают раздражение...". "Диван" подо мной зашатался, душевное состояние и система ценностей требовали основательного ремонта, без которого дальнейшая жизнь в согласии с самим собой представлялась крайне затруднительной.

Сомнения

Нельзя сказать, что сомнения носили принципиальный характер, но они были и касались двух немаловажных для меня вещей: моей полезности в рядах ополчения и моих физических возможностей (годности к строевой службе).

Во-первых, я не служил по призыву – закончив военную кафедру при Ленинградском кораблестроительном институте, получил зелёный военный билет офицера запаса по военно-учётной специальности 473102 (строительство и ремонт надводных кораблей и обеспечение их боевых и технических свойств), а переподготовку (сборы) проходил по должности командира трюмной группы. Статья 365 Корабельного устава гласит: "Командир дивизиона живучести (ТГ) отвечает... за исправность и готовность к использованию общекорабельных водоотливных и противопожарных систем, кингстонов и клапанов, других средств борьбы за живучесть... При получении кораблём повреждений командир ТГ... руководит борьбой за непотопляемость корабля".

Следует добавить, что после института я занимался по большей части общим проектированием десантных кораблей на воздушной подушке (в основном чертежами общего расположения и расчётами нагрузки масс), а об общекорабельных системах, кингстонах и клапанах имел самое отдалённое представление. Но будь даже по-другому, мои навыки по борьбе за непотопляемость корабля "в степях Украины" оказались бы совершенно бесполезными. Другими словами, у меня не было ни общевойсковой подготовки, ни опыта боевых действий – начинать пришлось бы с чистого листа.

Во-вторых, к моменту принятия решения я уже три месяца числился невоеннообязанным (по возрасту), а моя физическая подготовка была настолько скверной, что я не мог даже бегать (при том, что на войне "кто медленно бегает, тот быстро умирает"). Потеря спортивной формы длилась многие годы – более-менее успешный бизнес, сидение в директорском кресле, за рулём автомобиля и перед компьтером привели к гиподинамии, "атрофии" мышц и нехватке дыхания при беге и быстрой ходьбе. Кроме того, я успел обзавестись гипертонией 1-й степени и подагрическим артритом – возрастным заболеванием суставов, при обострении которого периодически терял способность передвигаться без помощи трости. Одно это могло стать непреодолимым препятствием в моей военной карьере.

Подготовка

Всерьёз задумавшись о поездке в Донбасс, я прежде всего записал электронный адрес координатора, занимавшегося организацией "экскурсий в Новороссию" (найти его в сети оказалось несложно), после чего занялся преодолением сомнений.
Просмотрев множество фотографий донецких и луганских ополченцев, я выбрал самых пожилых и неспортивных и сложил в отдельную папку в своём компьютере. Среди них были люди и много старше меня, и казавшиеся моими ровесниками, но их объединяло одно – было видно, что война выдернула их из обычной размеренной жизни, не дав времени на то, чтобы толком подумать, подготовиться, снарядиться. Периодически просматривая фото, я в конце концов убедил себя, что если дело нашлось для них, то найдётся и для меня – лишний штык будет не бесполезен.

Наверное, единственным моим плюсом применительно к воинской службе был 1-й разряд по стрельбе (99 из 100 в положении лёжа из ТОЗ-12), полученный мной ещё в школе и подтверждённый в институте. Однако, с тех давних пор моё зрение резко ухудшилось (как назло, на правый глаз), стрельбой я больше не занимался, а устройство АКМ, который мы изучали на военной кафедре, было забыто настолько, что я не мог вспомнить, в какую сторону (вверх или вниз) надо перевести переключатель режимов огня, чтобы поставить автомат на предохранитель.

Первоначально я не видел для себя другой роли в ополчении, кроме как держать оборону на блокпосту или в окопах на переднем крае,. поэтому, скачав из Интернета все имевшиеся в свободном доступе руководства и наставления по стрелковому делу,. занялся изучением оружия пехоты – АК-74, АКМ, ТТ, ПМ, ПК(М), ручных гранат, ГП-25, РПГ-7 (18, 26) и даже СВД, РПО, ПТРК и ПЗРК. Проштудировал "Основы тактической подготовки", бегло – управление БТР-70 и БМП-2, выборочно – главы из "Спутника партизана" 1943 года и очень внимательно – советы участников боевых дествий в горячих точках. Наиболее важные страницы распечатал на принтере, чтобы продолжить изучение в дороге.

В инструкции для добровольцев, опубликованной в одной из соцсетей, рекомендовалось взять с собой побольше денег – для приобретения обмундирования и экипировки, т. к. пересекать границу в военной форме тогда было опасно, а на складах ополчения могло не оказаться нужного размера (про каски и бронежилеты не шло даже речи). Названной суммы (20 тыс. руб.) у меня не было и близко, поэтому я решил ехать наудачу, купив и захватив из дому только лекарства и бытовые принадлежности.

Единственной "серьёзной" покупкой стал комплект налокотников и наколенников для скейтборда – во избежание травмирования и без того ненадёжных суставов. Для купирования боли при начинающихся обострениях артрита в аптеке был приобретён индометацин – один из самых сильных противовоспалительных препаратов, уже проверенный на практике. Плюс целый мешок знакомых таблеток, капель и мазей на все случаи жизни – от простуды до диареи, плюс набор перевязочных средств на случай ранения (включая два обязательных жгута – для себя и для товарища). Плюс все бытовые мелочи из тех, что были в доме и попались на глаза, которые могли бы пригодиться в полевых условиях (ножи, ножницы, иголки, нитки и пр.).

Психологическая подготовка заключалась в укреплении веры в то, что так надо, и в необходимость излечения от своеобразного комплекса неполноценности (я назвал бы его "комплексом необстрелянности"), основанного на неучастии в войне и сомнениях в наличии непроверенных качеств – храбрости, мужества, стойкости. Однажды я получил от своего тестя (отца моей бывшей жены), бравшего Кёнигсберг, очень серьёзный аванс, который тяготил меня все последующие годы. Во время праздничного застолья, противопоставляя меня одному из родственников, которого недолюбливал, он сказал, что, в отличие от того, я "пошёл бы на пулемёт". Почему он так решил, мне неведомо, но с тех пор я не переставал думать об этом.

В целом, к отъезду я был психологически готов к любому исходу своей поездки. Тем не менее, просыпаясь по утрам и видя на столе недавно купленный билет, я невольно думал: "Боже мой, что я делаю".

Дорога туда

Я равнодушен к городу, в котором живу (моё сердце принадлежит другому), но я к нему привык, и покидать его было грустно. Щемящее чувство возможного последнего свидания, обострило восприятие и фотографически запечатлело в памяти состояние души на фоне привычных деталей городского пейзажа. Не задумываясь об этом всерьёз, я на всякий случай прощался с городом навсегда.

Долгое время (многие годы) после потери бизнеса и продажи машины я никуда не выезжал, и снова сесть в поезд само по себе было острым ощущением – особенно с учётом того, что я ехал в неизвестность и на неопределённый срок (с билетом в один конец). Стоя на перроне, я чувствовал себя, как перед прыжком с парашютом.

Билет у меня был до Ростова – как и предписывалось инструкцией для отъезжающих в Новороссию (если быть точным – до станции Минская, которая немного дальше, т. к. предварительной продажи до само'го Ростова почему-то не было). Купив билет, я отправил координатору письмо, в котором, согласно той же инструкции, сообщил о серьёзности своих намерений и поинтересовался, не лучше ли выйти раньше – на одной из станций по пути следования, расположенных ближе к пропускным пунктам Изварино или Гуково. Созвонившись по номеру, который был указан в ответном письме, сошлись на Каменске-Шахтинском.

Поездка оказалась на удивление приятной. Несмотря на многолетнюю привычку жить в одиночестве и утрату потребности в живом общении с людьми, случилось так, что без каких-либо усилий со своей стороны мне удалось не только войти в контакт с попутчиками, но и стать едва ли не душой общества. Там были дети, а мне всегда удавалось ладить с детьми, и мы играли всю дорогу, пуская по длинному проходу бумажные самолётики...

Поезд шёл в Адлер, к морю, настроение у пассажиров было ленивое и беззаботное, разговоры – обо всём, кроме того, что больше всего волновало меня. "Как 21 июня 1941 года", – думалось мне, – "когда Вторая мировая вовсю гремела у порога, а граждане СССР ехали отдыхать в Крым". Я был удивлён, когда проснувшись ночью, услышал в разговоре девушки и парня слово "Украина", потом ещё раз, и ещё. Они были совсем юными, предвыпускного возраста, у них было множество более подходящих тем для общения, однако война в Донбассе не оставила их безучастными, не затерялась на периферии сознания. Было отрадно узнать об этом.

Той же ночью кто-то видел в районе Новохопёрска воинский эшелон с бронетехникой. Эшелон стоял, до границы было ещё далеко. Незадолго до ожидаемого прибытия в Каменск-Шахтинский, обнаружилось отсутствие станции с таким названием в расписании движения, висевшем в вагоне – там была только Каменская, соответствие которой пункту моего назначения было под вопросом. За неимением выбора я сошёл с поезда и, спросив у путейцев, куда я попал, понял, что не ошибся.

Ответив на мой звонок, координатор пообещал отправить мне СМС с телефоном другого (местного) координатора и пропал на сорок минут. Ожидая сообщения, я уже начал планировать альтернативные варианты дальнейших действий (военкомат, союз ветеранов-афганцев), однако план Б применять не пришлось – я получил номер телефона "паромщика", созвонился с ним и, сев на рейсовый автобус, отправился в город Донецк Ростовской области, расположенный в 33 километрах западнее, у самой границы, напротив украинского (бывшего украинского) Изварино.

Из окна автобуса я видел разбитый в чистом поле лагерь беженцев – тот самый, что много раз показывали в новостях, но (к сожалению) – никаких войск и никакой военной техники... В Донецке координатор подъехал к центральному рынку, посадил меня в свой внедорожник и повёз на "грузо-пассажирскую" перевалочную базу.

Через границу

Мы приехали на склады, куда поступала гуманитарная помощь из других регионов России. Фуры разгружали, товар складировали, после чего луганские ополченцы вывозили его небольшими партиями. Никакой мощной централизованной поддержки я тогда не ощутил: один склад был пустым, другой – полупустым, а за те шесть часов, что я там находился, разгрузили только одну фуру от КПРФ с надписью "Фашизм не пройдёт!". Там было продовольствие, медикаменты и одежда. Участие в разгрузке стало моей первой посильной помощью Новороссии.

Мне надо было дождаться оказии – координатор сказал, что трёх добровольцев ещё не отправили и, если повезёт, я смогу уехать с ними в этот же день. Три парня, о которых шла речь, приехали вместе, и производили впечатление готовой разведывательно-диверсионной группы. Не думаю, что они были кадровыми военными – скорее отслужившими срочную или по контракту какое-то время назад. Лишних вопросов я старался не задавать.

Бригада, работавшая на разгрузке, организовала для себя и для гостей что-то вроде постоянно действующего шведского стола, на котором было всё: тушонка, сгущёнка, хлеб, куриные и овощные консервы, кабачковая икра, зелёный горошек, кофе, чай и пластиковая посуда. Происхождение этого изобилия было понятно, но не предосудительно – люди помогали своим братьям и сёстрам по ту сторону границы, и им надо было что-то есть, как и мне, и троим разведчикам.

Там я впервые увидел людей из Донбасса вживую, а не в телерепортажах, ток-шоу или на фотографиях в Интернете. Я прислушивался к разговорам, ловил обрывки фраз, пытаясь понять, что происходит на фронте, и где он сейчас – этот самый фронт. Прошёл слух, что ополченцы оставили Лисичанск, и что "северной дуги", дававшей хоть какую-то надежду отбить Славянск, больше нет. Некоторое время спустя слух опровергли, хотя в тот день (22 июля) Лисичанск был действительно оставлен – во избежание разрушений и жертв среди мирных жителей.

У меня спросили, куда именно я направляюсь – в Луганск или в Донецк. Я ехал скорее в Донецк, т. к. хотел служить под началом Стрелкова (читая его сообщения в Интернете, я проникся к нему уважением и доверием), но ответил, что принципиальной разницы нет, потому что приехал помогать Новороссии. Пожилой цеховик (ещё со времён СССР) пообещал отвезти меня в Луганск и, если потребуется, похлопотать за меня перед министром обороны, которого знал лично.

Ближе к вечеру подъехало несколько "Валдаев" с красными крестами на бортах. Пока они загружались, меня представили какому-то военному начальству. Посмотрев мои документы, начальство неприветливо поинтересовалось,. не поздновато ли (по возрасту) я отправился в поход. Убедив себя в обратном ещё перед отъездом, и зная из новостей о большом притоке в Россию беженцев мужского пола и призывного возраста из Донбасса, я был обижен, но виду не подал. Болезненную для меня тему больше не затрагивали, и около семи часов пополудни я сел в автобус рядом с водителем и поехал нарушать государственную границу.

Водитель, угрюмый и неразговорчивый на первый взгляд, оказался добросердечным и общительным человеком. Он не носил камуфляж, но служил в ополчении – когда было нужно, ему звонили, и он ехал куда прикажут. Свою семью – жену и сына, он отправил в Россию (на Чукотку!), а сам остался, потому что иначе не мог. О тех, кто смог (о здоровых и сильных беженцах), отзывался так же, как впоследствии и все другие мои собеседники – с непониманием и презрением: "Когда вернутся, вряд ли им будут рады...". Не раз был под обстрелом – артиллерийским и снайперским. На вопрос, страшно ли бывает, когда близко разрывается снаряд, ответил, что только по первому разу, и добавил, что по дороге, которой мы ехали, ещё недавно работали снайперы.

Границу мы пересекли засветло, но как я ни пытался, мне не удалось разглядеть ни одного её "характерного признака" – ни пограничных столбов, ни колючей проволоки, ни следовой полосы. Незаметно, за разговором о том о сём, я оказался в другой стране – первый раз в своей жизни...".

http://navy-korabel.livejournal.com/139059.html

_________________
Большой Космический Обман США ЖЖ: http://neprohogi.livejournal.com/


Чт сен 01, 2016 4:24 pm
Профиль WWW
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн апр 11, 2011 8:46 pm
Сообщений: 147733
Откуда: Томск
Сообщение Re: Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года
Часть №2 - http://colonelcassad.livejournal.com/2860347.html
Одна из боевых машин РСЗО "Град" нашего артдивизиона. К сожалению, не был близко знаком с парнями, хотя жили с ними в соседних комнатах и виделись ежедневно – скриншот из выпуска новостей от 02.09.2014 одного из центральных телеканалов

Краснодон

"Валдаи" остановились на базе ополчения, расположенной на территории автохозяйства где-то на окраине Краснодона, километрах в пятнадцати от границы. Разгружали их негры, но в общем контексте абсурдности проиходящего на Украине это даже не показалось странным (позднее выяснилось, что молодые чернокожие грузчики были иностранными студентами, застигнутыми войной врасплох и зарабатывавшими на дорогу домой). Мне и ещё одному "нелегалу" выдали одну банку тушонки на двоих и стали думать, что с нами делать дальше.

Этот второй был довольно странным типом. Низкого роста, худой, какой-то совсем не военный, он пришёл на базу на российской стороне – без документов, в шлёпанцах на босу ногу – и стал проситься перевезти его через границу. Его взяли, скорее всего, из жалости и потому, что, по его словам, он уже участвовал в боевых действиях. Мне он рассказал, что служил на блокпосту где-то в Луганской республике, а когда началось наступление ВСУ, он вслед за отступавшими ополченцами (якобы даже бросавшими оружие, которое он подбирал) оказался на территории России.

В компании с ним мне было неуютно и как-то стыдно – на его фоне я выглядел бравым молодцем, но вместе мы, наверное, производили впечатление инвалидной команды (поэтому я постарался сразу дистанцироваться от него). Рассказываю об этом потому, что в ополчении, как и везде, встречаются очень разные люди, а вовсе не для того, чтобы бросить тень на ВС ДНР и ЛНР – взяться за перо меня побудили прямо противоположные намерения.

Посовещавшись, командиры решили, что ехать в Луганск уже поздно, и отпустили водителей по домам. Договорились, что нас разбудят, и мы выедем часа в четыре утра. Между тем, на территории базы началось движение – появились хорошо экипированные люди с оружием, разговаривавшие не по-русски. Местные старались уклоняться от прямых вопросов на эту тему, но всё же удалось выяснить, что это были чеченские добровольцы. Мужчинам в Чечне скучно жить без войны.

Чеченцы собирались на очередную ночную вылазку, об устрашающей эффективности которых ходили легенды – они атаковали спящих и пьяных укров на блокпостах и в расположениях и, говорят, не щадили никого. Из боксов выехали два бронированных КамАЗа и тентованный "Урал". У КамАЗов было по три бойницы с каждого борта, две сзади, на крыше – пулемёт ПК. В кузове "Урала", скорее всего, была установлена ЗУ-23. Сборы шли не спеша (не менее часа) – очевидно выжидали условленного времени, и когда это время настало, группа численностью до взвода быстро погрузилась и уехала в ночь. Зрелище было завораживающее.

Когда совсем стемнело, на меня – в легкомысленной белой рубашке, наконец-то обратила внимание караульная служба. После тщательной проверки документов (с каверзными вопросами о петербургских мостах (паспорт был выдан в СПб) – с целью убедиться, что я тот, за кого себя выдаю) меня разместили на ночлег в шикарном спортзале местного футбольного клуба, приказав не высовываться до утра ради сбережения жизни и здоровья. Впервые за долгое время я спал не в постели (на голых матах, положив под голову дорожную сумку) и без традиционной рюмки перед сном. Ночью в помещении за стеной стреляли из автоматического оружия. Я подумал, что, наверное, так надо.

Утром оказалось, что автобусы благополучно уехали без нас. О том, когда будет командир, никто не знал. Поднявшись на вышку КПП, я обнаружил, что единственный караульный спит. Из разговора с ополченцами выяснилось, что ночью была не плановая стрелковая подготовка – стрельбу устроили два пьяных бойца, которых я видел таковыми ещё вечером, но не понял, точнее, не мог себе представить, что такое возможно (был уверен, что в ополчении строгий сухой закон).

Наконец, мне рассказали о том, как здесь относятся к личному составу и к поддержанию боеготовности: назначив на дежурство на два дня с соответствующим запасом провизии, меняют через четыре; несколько ЗУ-23 стоят без дела, неукомплектованные расчётами; прибывший профессиональный снайпер, прождав назначения несколько дней, уехал искать счастья в соседнюю республику.

Предубеждение против службы в ЛНР зародилось ещё в России, когда я читал в Интернете о нецелевом использовании военной помощи, поставляемой в Луганск (Стрелков говорил, что из танков там делали ДОТы, вместо того чтобы атаковать), и о трудноразрешимых разногласиях между полевыми командирами, выливавшихся подчас в криминальные разборки. Спросив у координатора, правда ли, что в Донецке порядка больше, нежели в Луганске, я получил утвердительный ответ.

Повторюсь и прошу понять меня правильно: здесь и далее я не ставлю целью порочить народное ополчение Донбасса, к которому отношусь с искренним уважением (тем более, что с июля 2014 г. там многое изменилось к лучшему). Тем не менее, описывая свои впечатления и мотивы в конкретные моменты времени, я буду вынужден иногда давать негативные характеристики – ради достоверности картины в целом. 23 июля в Краснодоне мозаика сложилась таким образом, что я принял решение вернуться к своему первоначальному плану. Выяснив, в каком направлении мне следует двигаться, и раздав распечатки по оружию (на случай, если нарвусь на украинский блокпост), я покинул расположение части (благо не давал присягу и ещё не получил назначения) и отправился в Донецк, до которого было чуть более двухсот километров.

Краснодон – Донецк

Мне посоветовали ехать сначала в Луганск, а оттуда – в Донецк, что оказалось ошибкой. Я вышел на шоссе и довольно быстро поймал попутку – рейсовый автобус, курсировавший между населёнными пунктами осаждённого Донбасса как ни в чём не бывало. Водитель согласился принять оплату рублями (всего 50), я сел и поехал по бывшей территории Украины почти как турист.

Вскоре я впервые увидел танк ополченцев – он стоял на обочине, с экипажем и готовый к бою (сердце забилось тревожно и радостно – в июле 2014-го наличие у вооружённых сил Новороссии тяжёлой техники не было столь очевидным, как сейчас), однако главное впечатление от этой автобусной поездки было связано не с Т-72.

Я ехал по территории, где говорили преимущественно по-русски – кроме одного единственного случая, когда мой собеседник во время дружеского застолья в Снежн'ом прочитал мне в подлиннике стихотворение Шевченко, я вообще не слышал в Донбассе другой речи (краснодонские чеченцы не в счёт). Однако все без исключения виденные мною дорожные указатели, и, как оказалось позднее – таблички с названиями улиц русскоязычного Донецка, были на украинском и английском (!) языках. И если наименования населённых пунктов ещё как-то можно было прочесть (не факт, что правильно), то понять, о чём идёт речь в многострочных информационных сообщениях было решительно невозможно.

Сложно найти более веский довод в пользу сепаратизма: государство, столь пренебрежительно относящееся к праву людей, проживающим в его границах, говорить и читать на родном языке не заслуживает того, чтобы эти люди относились к нему с уважением и считали себя его гражданами.

Впервые оказавшись за границей, увлечённый мелькавшими за окном пейзажами не заметил, как доехали до Луганска. Город встретил пустыми улицами, без людей и машин – в тот день проводилась спецоперация против диверсионно-разведывательных групп противника – по приказу Болотова (того самого, с кого началось повстанческое движение в Донбассе) с целью нейтрализации украинских миномётчиков, обстреливавших городские кварталы из грузовых микроавтобусов и получавших по 50 долларов за выстрел. Следы обстрелов были видны на всём пути до автовокзала – сгоревшие, лежащие вверх колёсами прямо на проезжей части внедорожники и легковушки.

По приезде в Луганск выяснилось, что добраться отсюда до Донецка нет никакой возможности – северная трасса была перерезана украми в районе Дебальцево (так продолжалось вплоть до ликвидации знаменитого Дебальцевского котла). По совету водителя я решил проехать с ним же в обратном направлении до Св'ердловска, куда мы успевали до отправления последнего автобуса на Донецк, шедшего по южному маршруту.

Касса. Билет за рубли не продают, но обещают помочь договориться с водителем за наличные. Замечаю, что местные часы отстают от моих на один час. Реплика женщины, стоящей у кассы: "Все из Донецка, а он в Донецк". Чувствую, что проголодался, но купить поесть не могу – рубли не принимают и не меняют. Пирожки и пицца, выставленные в витринах, недоступны. Поворчав про российскую валюту ("а зачем мне она?!"), водитель берёт деньги по сходному курсу и сажает меня в автобус. Ехать четыре часа.

Ситуация на трассе была не ясна до самого конца – линия фронта непрерывно менялась, и никто никого в известность об этом не ставил. Встреча на блокпосту с украинскими военными не входила в мои планы на отпуск. Распечатки по оружию я оставил в Краснодоне, но в сумке были наколенники и много всяких походных мелочей. В самом лучшем случае меня ожидал допрос с пристрастием и бесславная депортация.

Едем по дороге, то и дело объезжая воронки от снарядов. Впереди виднеются бетонные блоки и какой-то флаг. Какой? – зрение ни к чёрту. Блокпост всё ближе, флаг никак не разобрать, состояние нервное. Наконец, вот он – луганский, донецкий, российский триколор или похожий на гюйс флаг Новороссии. Слава Богу.

Вооружённые ополченцы входят в автобус, проверяют документы. В Луганской области отношение не то чтобы недружелюбное, но какое-то не слишком радушное (а может быть, сам себя так настроил). На вопрос, как себя вести, если нарвусь на укров, бросают раздражённо: "Никак". В Донецкой – иначе: увидев герб России на первом развороте паспорта, дальше уже не смотрят. Иногда спрашивают цель поездки. При этом чувствуется, что даже такая поддержка (пока что в виде намерений) им нужна и приятна. На выходе из автобуса молодая женщина, заметившая мой паспорт, благодарит за помощь. Это окрыляет.

В Донецке направляюсь к первому увиденному блокпосту, предъявляю документы, называю цель визита и спрашиваю, как пройти в штаб. Штаб совсем рядом. Поворачиваю за угол, подхожу к металлическим воротам и говорю караульному, которого вижу в смотровую щель: "Я приехал из России, хочу записаться в ополчение". Ворота открываются.

Казарма

Начальник караула всем своим видом выражал удовольствие моим прибытием. В ожидании командира учебной роты меня угостили пиццей. Было очень вкусно и очень кстати – не ел с самого утра. Документов не спросили – ни тогда, ни впоследствии – в этом была одна из странностей службы в ополчении. Никакого паспортного контроля (кроме, как ни странно, Краснодона), никаких собеседований в особом отделе, никаких проверок – верили на слово, все данные записывались со слов, говорили, что доверяют (приходится доверять), т. к. на счету каждый доброволец.

Теоретически в ряды ополчения мог проникнуть и затеряться там кто угодно – беглый преступник, украинский шпион или диверсант, который мог запросто установить в расположении части радиомаяк и взять увольнительную, а то и просто скорректировать артиллерийский налёт по сотовому телефону, укрывшись в безопасном месте. Слава Богу, при мне подобных случаев не было, что лично я склонен считать большой удачей.

В день моего прибытия батальон (позднее ставший бригадой) понёс потери. Взрывом реактивного снаряда был разорван на части командир подразделения, двум бойцам, видевшим это своими глазами, потребовалась психиатрическая помощь. Прямым попаданием в санитарную машину была убита главвоенврач батальона и тяжелораненый ополченец, которого она только что спасла, оказав ему своевременную первую помощь. Это была уже не сводка потерь из выпуска теленовостей или интернет-сообщения Стрелкова, это было уже совсем рядом.

Подошёл Чика, командир учебной роты, загорелый 45-летний мужчина невысокого роста, крепкого телосложения, с бритой головой и точёными чертами лица (похожий на голливудского актёра Пита Постлетуэйта) – командир от Бога, которому можно доверить свою жизнь. К сожалению, я почти ничего не знаю о его прошлом, но судя по возрасту, тому, как он учил тактике, и обрывкам разговоров, это была разведка, и это был Афганистан. После короткого разговора с Шаманом (борода, казачья папаха, хромота, скорее всего – замкомбата), задавшим несколько вопросов о навыках, мотивах и осознании превратностей войны (убитый РСом командир был его другом), меня зачислили в учебную роту.

Рота располагалась в одном из зданий бывшего украинского военного городка, на территории которого также находились штаб батальона и ремонтные мастерские. У батальона было несколько баз, эта значилась под номером 4 (в обиходе – "четвёрка"). Казарма с самодельными трёхярусным койками была переполнена. Из размещённых там трёх десятков человек, разбитых на четыре отделения, большая часть прибыла на переподготовку из Харцызска и представляла собой местный отряд самообороны и охраны правопорядка. В отряде были самые разные люди, по большей части принявшие меня радушно, и именно от общения с ними я получил своё первое представление о жителях Донбасса.

Это были точно такие же русские люди, как и по нашу сторону границы, с тем же самым менталитетом и чувством юмора, говорившие даже не на суржике, а на чистом русском языке с редкими вкраплениями украинских слов: "нехай", "шо", "як". Мат отличался от нашего в основном тем, что из известной конструкции из трёх слов "твою мать" были исключены категорически, осталось только "е..ть". Мата в казарме было много, иногда доходило до половины сказанного текста, однако я совершенно не уверен, что в этом смысле донецкая казарма чем-то отличается от российской или любой другой.

Среди моих новых харцызских знакомых были ещё один Шаман, Копчёный и Банзай – командиры отделений, уверенные в себе мужчины средних лет, имевшие навыки руководства людьми, коммуникабельные и с чувством юмора – такие как правило автоматически становятся лидерами, когда в этом возникает необходимость. Был Казак – настоящий мужик, сильный и немного угрюмый, но душевный и отзывчивый, с подорванным в шахте здоровьем (шахтёров там вообще было много). Банзай и Казак по сути взяли надо мной шефство, помогали (опекали) во всём. В Донбассе я был в гостях, они – дома, и вели себя так, как и подобает гостеприимным хозяевам. С их помощью я смог быстро адаптироваться в новой для себя обстановке.

Был ещё Заяц – бригадир грузчиков, общительный и с аналитическим складом ума, с которым мы провели немало времени в беседах обо всём на свете (особенно – о вооружении и военной технике). Был Захар – предприниматель, торговавший сотовыми телефонами, молодой парень, надо полагать – любимец женщин, казалось, очень далёкий от войны человек, но влившийся в ряды ополчения без лишних раздумий. Были Чечен и Кекс – балагуры и хохмачи, без конца пересказывавшие на разные лады историю о том, как поехали резать телят для полевой кухни, попали под обстрел украинских "Градов" и вернулись на базу по уши в коровьем дерьме.

Свободных коек в казарме вначале не было вовсе, и первые две ночи спать пришлось на надувном матрасе, который сдувался примерно через четыре часа – приходилось вставать и шуметь ручным насосом, беспокоя соседей. Три раза в день ходили строем в шикарную столовую с зеркалами, доставшуюся от ВСУ. Питание не отличалось особым разнообразием, но было и первое, и второе, и компот, и я никогда не чувствовал себя голодным. Почти всегда был лимонад или газированная вода в бутылках плюс "шведский стол" с чаем и кофе.

На "четвёрке" был строгий сухой закон, и я ни разу не видел, чтобы кто-то посмел его нарушить. Рассказывали, что незадолго до моего приезда двое оступившихся были нещадно биты на плацу и с позором изгнаны из ополчения. После ежедневных 50 граммов перед сном, в первую казарменную ночь было не слишком комфортно, но уже на вторую уснул как младенец.

Обращались друг к другу чаще всего по позывным, на имена переходили в тех редких случаях, когда завязывались приятельские отношения. С позывным я определился ещё по дороге в Донбасс. Для шахтёрского края слово было не совсем понятное, и при знакомстве часто приходилось повторять его дважды, однако, вникнув в смысл, меня уже не забывали и не путали ни с кем другим (в отличие от Рыжих, Лысых и Мал'ых). На несколько месяцев мне пришлось забыть своё имя и стать Корабелом.

Учебка

Подъём в 7 утра, одевание, умывание из шланга, туалет (далеко и грязно, по малой нужде предпочительнее кусты), пробежка (без меня), завтрак строем, разборка-сборка оружия, тактические занятия на импровизированном полигоне, обед, снова полигон, какой-нибудь инструктаж, вечерний приём пищи, политинформация, отбой в 22:00. На общевойсковую подготовку ополченца отводилась одна неделя.

Обладатели дефицитных ВУСов в учебной роте не задерживались. Командиров боевых машин, наводчиков, механиков-водителей часто отправляли в часть в первый же день – с ними даже не успевали познакомиться. Остальных по завершении программы обучения ждало распределение, о котором поначалу я особенно и не задумывался. Был готов пойти куда пошлют, кроме караульной роты, патрульной или тыловой службы. Ехал всё-таки воевать.

С разборкой-сборкой оружия (АКМ, СКС) особых проблем не возникло, они возникли там, где и ожидались – в части переносимости физических нагрузок в ходе занятий по тактике пехотных подразделений. С учебным автоматом навскидку надо было пройти по пустырю в составе группы из двух-четырёх человек, периодически (по команде "Противник слева!", "Противник справа!"...) принимая положение для стрельбы с колена или лёжа. Нельзя сказать, что размеры пустыря и скорость передвижения по нему были слишком велики, скорее наоборот, но многолетнее сидение в кресле заявило здесь о себе в полный голос. Полсотни метров казались километрами, а ускоренный шаг с одним АКМом – б'егом в гору в полной боевой выкладке.

Особенно тяжело давалась команда "Противник сзади!", по которой надо было в два приёма упасть на спину и, перевернувшись на живот, открыть воображаемый огонь в противоположном направлении. Несколько сильных ударов затылком о землю стали заслуженным наказанием за пренебрежение к утренней зарядке. Некоторые упражнения не давались совсем, например, быстрая посадка в кузов грузовика и прыжок оттуда на асфальт: по пути туда не удавалось закинуть ногу, обратно – был риск повредить голеностоп. Но я старался.

Автомат Калашникова я держал в руках два раза в жизни: на стрельбах от военной кафедры ЛКИ я сделал из него три выстрела, а, позднее, на борту эсминца "Спешный" принимал с ним в руках военную присягу. Возможно, в институте мы занимались и разборкой-сборкой оружия, но память не сохранила на сей счёт никаких воспоминаний.Поэтому я испытывал необходимость и, конечно же, желание познакомиться с АКМ поближе – так, чтобы он стал таким же привычным предметом обихода, как наручные часы или сотовый телефон. Сделать это можно было единственным способом – проводить с ним как можно больше времени. Спать с оружием в учебке мне бы не разрешили, но инструктор (позывной Медведь, много старше меня – настоящий дед) согласился выдавать мне свободный учебный автомат для ношения и привыкания. И я ходил и привыкал.

Усвоив азбучную истину, что автомат должен всегда висеть на ремне, я перепробовал все возможные варианты и выбрал три наиболее функциональных и комфортных для себя лично: 1) ремень на шее, автомат на груди стволом вниз; 2) ремень на шее, автомат лежит на скрещённых на груди руках; 3) ремень на левом плече, автомат закинут за спину за правое плечо стволом вниз. При этом, оружие можно было достаточно быстро перевести из одного положения в другое, его невозможно было уронить, забыть, оно не могло быть отброшено взрывной волной, но, самое главное, из первых двух положений (особенно из первого) автомат изготавливался к стрельбе почти мгновенно. Был ещё один немного пижонский способ для обстановки, далёкой от боевой, и коротких дистанций – оружие переносится правой рукой за пистолетную рукоятку стволом вниз.

Помимо хождения и упражнений с автоматом, я отрабатывал упражнения, которые давались мне нелегко, стараясь делать это не на виду (по крайней мере, до того, как что-то начинало получаться). Надев наколенники и налокотники, я падал на колено, на грудь или на спину прямо на полу в казарме или в актовом зале, который был неподалёку, перекатывался, занимал позицию для стрельбы, прицеливался и нажимал на спуск. Я научился без посторонней помощи забираться на высокий подоконник и в кузов грузовика, а потом спрыгивать на землю в два приёма (предварительно заняв положение сидя, что, как оказалось было перестраховкой).

Нас учили досматривать автотранспорт на примере реальной "ауди" с пассажирами, Зачищать помещение из нескольких комнат, маскироваться на местности и устраивать засады. К недостаткам обучения можно отнести отсутствие стрелковой и фортификационной подготовки. На первую не хватало патронов (все боеприпасы шли в боевые подразделения), рыть окопы и обороняться в них обещали научить, но не хватило времени.

Несмотря на определённые успехи в самоподготовке, я довольно скоро осознал, что, не то чтобы не смогу служить в пехоте, но при определённых обстоятельствах буду подвергать риску своих товарищей, например – при необходимости быстро сменить позицию или совершить марш-бросок на большое расстояние. При всём желании я не смог бы за неделю привести свою физическую форму в такое состояние, которое позволило бы мне соревноваться в беге и выносливости со здоровыми молодым парнями.

Начав думать об этом, я пришёл к выводу, что, наверное, был бы гораздо полезнее в артиллерии, которая по некоторым сведениям начала появляться у ополченцев в ощутимых количествах. Чика, с которым я переговорил на эту тему, отнёсся к моим пожеланиям с пониманием и обещал оказать возможное содействие, которое, по независящим от него причинам, дважды обернулось для меня разочарованием и только на третий раз принесло свои плоды.

В один прекрасный день, из личного состава учебной роты в авральном режиме была собрана группа, которая должна была выехать в неизвестном направлении, принять боевую технику и, пройдя обучение, усилить собой боеспособность батальона. Отбирали людей с высшим образованием, математическими способностями и умевших управлять грузовым автомобилем. Чика включил меня в группу, мы собрали вещи, второпях попрощались с товарищами и пошли на построение к штабу.

Командир батальона – человек публичный, известный в России под своим настоящим именем, оглядел строй и задал несколько вопросов, один из которых был обращён ко мне. Различив в моей речи "российский говор" (что стало для меня известной неожиданностью), он отправил меня обратно в казарму. О причинах случившегося я могу лишь догадываться, но поделиться своими соображениями сейчас не вправе (давал подписку о неразглашении). Могу лишь сказать, что они никак не связаны с дискриминацией по какому-либо признаку.

http://navy-korabel.livejournal.com/139283.html

_________________
Большой Космический Обман США ЖЖ: http://neprohogi.livejournal.com/


Чт сен 01, 2016 4:26 pm
Профиль WWW
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн апр 11, 2011 8:46 pm
Сообщений: 147733
Откуда: Томск
Сообщение Re: Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года
Часть №3 - http://colonelcassad.livejournal.com/2864241.html
Поездка в Новороссию: два года спустя - Часть №2
Сердечное спасибо всем, кто не поскупился на добрые слова в мой адрес в комментариях ко 2-й части воспоминаний о службе в ВС ДНР (http://navy-korabel.livejournal.com/139283.html). Призн'аюсь, что в планах была всего одна запись "по случаю", однако, в связи с многочисленными (по моим меркам) ожиданиями продолжения, решил опубликовать всё уже написанное, пусть даже и с некоторыми разрывами в сюжетной линии.
САУ 2С1 "Гвоздика", выстраданные мною, но доставшиеся другому (такое бывает) на неизвестной мне позиции под Ясиноватой – скриншот из выпуска новостей 1-го канала от 02.09.2014

Ночная автопрогулка

В последний день моего пребывания в учебке был получен приказ о формировании второй группы для принятия военной техники (предпочтительно ‒ "Градов") и обучения пользования ею. На сей раз комбат не стал возражать против моего участия в мероприятии, более того, пошутив про "чувство вины", которое испытывал передо мной за предыдущее отстранение (якобы, "мой тяжёлый взгляд с тех пор не давал ему заснуть") назначил меня старшим группы из 30 (тридцати!) человек, в которую входили не только 10 необстрелянных новобранцев из учебки, но и 20 обученных и вооружённых бойцов, уже прошедших, как я узнал позднее, боевое крещение. Неожиданная ответственность буквально вдавила мою голову в плечи.

Разделив на словах обязанности по управлению группой со старшим двадцатки (позывной "Живой") и составив списки личного состава, я отправился в штаб для окончательного инструктажа. Пункт назначения комбат не назвал (что было вполне естественно по соображениям безопасности миссии), но зато дал денег на "карманные расходы" ‒ 3000 долларов (по сотне или 3500 руб. на каждого военнослужащего), которые я сразу же роздал парням. В бумажнике у командира была примерно полноценная банковская пачка "зелёных" ($10000), из чего я сделал вывод, что по части финансового обеспечения у ВС ДНР более-менее всё в порядке (источники: Ахметов или российские спонсоры ‒ второй вопрос).

Для справки (по той или иной причине, это может быть интересно многим): за всё время службы в ВС ДНР (порядка трёх месяцев ‒ дальше не было смысла, т. к. война по сути закончилась) кроме $100 я получил два раз по 1000 гривен, т. е. где-то по 2500-3000 руб., т. е. ни о каком наёмничестве (службе за деньги) не может быть и речи. То, что я "заработал", служа в ополчении, в лучшем случае покрыло расходы на дорогу туда и обратно. Для местных, у которых дома оставались жёны и дети, которым надо было что-то есть, этот вопрос стоял куда более остро.

Около девяти вечера подали два "мерседеса" – больших грузовых самосвала с высокими бортами, в которых обычно перевозили боеприпасы. Скомандовали погрузку. По разумному предложению Живого мы разбили весь личный состав на две группы – по десять вооружённых и пять безоружных бойцов, погрузили личные вещи, импровизированные сиденья, погрузились сами, поехали.

Всю прелесть езды в плохо амортизированном голом металлическом кузове ощутили довольно скоро. Водитель предпочёл сразу забыть о том, что везёт людей, и вёз нас как дрова. Удары на ямах и кочках были очень сильными – казалось, что после очередного обязательно произойдёт разрыв внутренних органов. В качестве противоударного средства приходилось использовать руки, упирая их в сиденье или в днище кузова – помогало мало и не всегда. Сиденья от сломанных стульев оказались малопригодными для использования, лучше всего подошёл старый драный матрац, однако всё, что мы подкладывали под себя, разъезжалось в стороны при первом ударе, резком повороте или торможении. Положения сидя, полулёжа или лёжа менялись сами собой, независимо от нашего желания.

Мы понимали, что вид транспорта был выбран не случайно, а в целях маскировки и нашей же безопасности – толстые стальные борта надёжно защищали от стрелкового оружия. Неудобства на войне – вещь неизбежная, и дикую самосвальную тряску вполне можно было потерпеть и час, и два, и три. Мы ехали к неназванному пункту назначения долгих двенадцать часов... Ехали то быстрее, то медленнее, иногда останавливались, ждали, часто меняли направление. Когда стемнело, и над нами раскинулось звёздное небо, Большую Медведицу можно было видеть то слева, то справа, то спереди, то сзади.

Прочими неудобствами той поездки были: пыль из-под колёс впереди идущей машины, безразличная водителю, но не нам в открытом кузове; поток холодного воздуха ночью (для тех, кто отправился в путь в одной футболке и без головного убора); невозможность при необходимости привлечь внимание водителя в силу конструктивных особенностей колёсного монстра (разве что, очередью из автомата); сильный шум и грохот – чтобы сказать что-то соседу приходилось кричать во весь голос; проблемы с туалетом по причине минимального количества остановок – пустые бутылки, которые мы прихватили в дорогу, оказались совершенно бесполезными из-за тряски (это был, наверное, самый болезненный опыт долготерпения за всю мою жизнь).

Из "моих" (взятых из учебной роты) на одной машине со мной ехали Монтажник, Колобок, Ким и Доктор. Одного из вооружённых, самого зрелого и авторитетного на вид (на фоне совсем молодых парней), сидевшего напротив меня, я назначил (попросил быть) старшим. Его звали Сват, и именно ему предстояло вскоре стать моим первым большим разочарованием в людях по ту сторону границы (слава Богу, таких разочарований было совсем немного). А пока, насколько позволял грохот самосвала, мы общались, и он рассказывал, как их взвод на днях попал под обстрел (первый бой), как они потеряли товарища (в автобус, где он был один, попал снаряд), как его (Свата) подвела больная нога, и он остался с автоматом и гранатой, чтобы не сдерживать отход остальных, как готовился к худшему, и как потом за ним вернулись и помогли дойти до своих.

Пока было светло, следили за воздушной обстановкой (считалось, что тогда у укров ещё была какая-то авиация), и автоматчики держали оружие наизготовку в качестве психологической ПВО. Самолётов и вертолётов замечено не было, зато я впервые увидел беспилотники в виде красных и синих точек, мигавших высоко в небе. БПЛА не то чтобы всё время висели над головой, но регулярно появлялись в поле зрения. Рано утром прибыли на место.

Полевой лагерь

Измотанный многочасовой тряской, почти не спавший, с отбитой *** и едва не лопнувшим мочевым пузырём, я был к тому же обременён обязанностями старшего группы. Надо было зарегистрироваться и определить людей на отдых. Получив указание не раскрывать своего российского гражданства, я назвал подлинные Ф.И.О. и дату рождения, но вымышленный донецкий адрес. Для достоверности пришлось расспросить парней из Макеевки на предмет реального названия улицы и номера дома. Уже после того, как собрал и сдал на хранения сотовые телефоны (включая свой), вспомнил, что должен был позвонить в штаб батальона и доложить о прибытии. Усталость и жара притупляли ум и волю, и это было только начало. Попросил одного из местных командиров созвониться со штабом, получил разрешение временно разместиться в палатках на свободных лежанках (пока хозяева были на занятиях) и попытался уснуть...

Полевой лагерь был разбит в голой степи под палящим солнцем, где именно – сказать не берусь. Высокие борта "мерседесов" и непрерывно менявшееся направление движения делали любые попытки определить своё местоположение совершенно бесполезными. Мы могли быть и в Донецкой области, и в Луганской, и в одной из приграничных областей России – гадать не стану. Для человека, неискушённого в ботанике, степь везде одинаковая.

Лагерь состоял из двух-трёх десятков больших армейских палаток вместимостью до тридцати человек. Три палатки занимала столовая (одна из них – для комсостава), примерно столько же – лагерное начальство и инструкторы, по 1-2 – медсанчасть и вещевой склад. Электричество – от дизель-генератора, вода – привозная, подавалась из автоцистерны во вместительные ёмкости для душа, умывальника и отдельно – для питья. Перебоев с водой не было, опустевшие бочки наполняли по первому требованию. Питание можно было бы назвать вполне сносным, если бы не длинные очереди (на жаре) и макароны с рыбой. Зато по утрам давали молоко, сок и пряники.

Палатку ставили и обустраивали сами. Тент был старый и рваный – если бы пошёл дождь, было бы скверно, но Бог миловал. Койки в армейских палатках лично я видел только в кино и у инструкторов. У нас были нары, сколоченные из досок и пустых снарядных ящиков, оказавшихся впоследствии универсальным строительным материалом, который почти всегда был под рукой. На нары стелили выданные спальные мешки и шерстяные одеяла – укрываться не было необходимости. Протянули электрический провод от генератора, ввинтили лампочку, сделали под ней столик для чаепития – получилось жильё. Нас было ровно тридцать, и больше в один ярус было бы, наверное, не разместиться – спать приходилось почти вплотную друг к другу. Для человека, привыкшего к приватности и склонного к уединению, я воспринял новый образ жизни как нечто само собой разумеющееся, дав повод в очередной раз удивиться себе самому.

Несостоявшийся комбат

После регистрации и короткого тяжёлого сна (на жаре, в душной палатке) нас с Живым пригласили к начальнику лагеря для выбора техники. Выбор был невелик. "Градов", за которыми нас посылали не было в наличии, Д-30, про которые я спросил – тоже. Из предложенных "Гвоздик", миномётов и станковых гранатомётов я выбрал "Гвоздики" – 122-мм самоходные гаубицы с таким же орудием, как и на буксируемых Д-30. Решение по самоходкам принимал лично я, и в этом заключается одна из моих скромных заслуг перед вооружёнными силами ДНР или, по крайней мере, перед отдельно взятым их подразделением. На тот момент это были самые мощные огневые средства из тех, которыми располагал мой батальон.

В тот день я впервые увидел боевую технику, предназначавшуюся для ополчения, в товарных количествах – не сотни, но десятки и десятки. Техника была не новая, местами ржавая, частично разукомплектованная (в основном, касательно ЗИПа), но в целом – боеготовая и на ходу. Откуда она взялась – с поля боя, с захваченного украинского арсенала или с другой стороны границы, нам не рассказывали, а мы не спрашивали. Там были Т-72, некоторые совсем раздетые – без элементов динамической защиты, которые навешивались тут же силами личного состава. Были БМП-2 и даже БМП-1, совсем немного БТР и БРДМ, одинокая "Оса" без боекомплекта и, наконец, те самые "Гвоздики" – на две-три батареи.

От осознания того, что на этой броне, возможно, придётся воевать, слегка перехватило дыхание. Занятый организационными делами я подошёл к "Гвоздикам" позднее других и с удивлением обнаружил, что мои товарищи по оружию заняты не освоением матчасти САУ, а чисткой стволов буксируемых гаубиц Д-20 чуть ли не времён Великой Отечественной войны. Времени на обучение у нас было совсем мало (не более недели), на счету был каждый день и час, и я пошёл в штабную палатку, чтобы восстановить справедливость. Результатом устроенного "скандала" стало обещание нашего куратора начать профильные занятия с завтрашнего утра.

Утром на построении инструктор разбил личный состав на экипажи. Накануне, переговорив со своими бойцами, я подготовил конкретные предложения по составу двух экипажей, но моего мнения даже не спросили. Именно тогда начались недоразумения со старшинством и распределением обязанностей в батарее. Должностные обязанности СОБа (старшего офицера батареи), которым мне надлежало стать, были не совсем понятны и не ассоциировались с командованием батареей, а, скорее, с геодезией (топографией) и корректировкой огня. Мне хотелось стрелять (гнать укров прочь из Донбасса), и я просился на САУ, но получил отказ. На том (организационном) этапе мне следовало воспользоваться правами старшего группы, проявить характер, разобраться со структурными особенностями артиллерийских подразделений и утвердиться на командной должности. Вместо этого я предпочёл следовать указаниям инструкторов, за что вскоре и поплатился.

На самом первом совещании (при выборе "Гвоздик") мне предлагали принять технику в соответствии с первоначальной организацией нашей группы – отдельно на 20 и на 10 человек (соответственно 4 и 2 САУ) и готовить два самостоятельных подразделения. Я выдвинул встречное предложение, которое в итоге и было принято: не дробить силы, а сформировать полноценную батарею, укомплектованную по штату (6 орудий). Полагая, что главная наша задача – крепить боеспособность ополчения, я думал, что между собой мы как-нибудь договоримся. К сожалению, договориться не удалось.

Сват, продекларировавший высшее образование и назначенный вторым СОБом, разобрался в ситуации быстрее меня и, осознав перспективы карьерного роста, пошёл по головам. Бывший старший лейтенант украинской милиции, хорошо знавший, как подойти к нужному человеку, он дистанцировался от меня и быстро наладил контакт с инструкторами. Он ходил за ними по пятам, выспрашивал, конспектировал, льстил и, в конце концов, стал единственным кандидатом на должность. Следует отдать ему должное: я даже глазом моргнуть не успел, как он уже "командовал" батареей. Все мои попытки убедить его работать в паре закончились ничем. Видит Бог, так было бы гораздо лучше для дела, ибо даже к концу обучения Сват очень сильно плавал в управлении стрельбой, многого не понимал и без конца ошибался. В итоге, став по сути пятым колесом в телеге, я был понижен в должности до радиотелефониста, а затем и вовсе остался за штатом 3-й самоходной артиллерийской батареи, сформированной моими молитвами.

Полигон

Неделя, проведённая на полигоне, была сумбурной, нервной и изнуряюще жаркой. Каждое утро мы уходили в степь километра за два от лагеря ‒ туда, где были устроены учебные огневые позиции. Несмотря на ранний час, солнце уже стояло высоко в совершено безоблачном небе и уже припекало, и с каждым часом припекало всё сильней. В отличие от тех, кому посчастливилось попасть в экипажи, мы шли пешком ‒ по пыльной дороге, окаймлённой высокой выжженной солнцем травой и чахлыми кустами. Вокруг, насколько хватало глаз ‒ ни деревца, ни чего-то другого, что отбрасывало бы тень. Выручали две фляги воды, которые я всегда брал с собой ‒ одну выпивал, делясь с товарищами, другую выплёскивал на лицо, и, если удавалось поймать дуновение ветра, блаженствовал от ощущения прохлады, длившегося считанные мгновения. Ходили два раза в день, туда и обратно, на Голгофу и с Голгофы.

Нас учили обращаться с артиллерийской буссолью ‒ треногим оптико-механическим прибором, предназначенным для выработки данных для наведения орудий батареи. Учили, презрев теорию, начав сразу с практического измерения углов, суть и значение которых нам были непонятны. Мы оказались вдруг в новом, совершенно незнакомом нам, мире полевой артиллерии, где координатные оси X и Y меняются местами, а окружность делится не на 360 градусов, а на 60 делений угломера. То, на что уходят месяцы и годы, мы должны были понять, усвоить, и научиться применять на практике за неделю со слов инструктора (часто неразборчивых), ловя их на лету, без учебных пособий, конспектов и интернета, на изнуряющей (отупляющей) жаре. Имея за плечами богатый опыт познания и освоения с чистого листа технически сложных видов деятельности, я смог разобраться с основами артиллерийского дела, только сложив воедино услышанное и увиденное на полигоне с прочитанным позднее в учебниках и руководствах и с потроганным руками в ходе ознакомления с материальной частью самоходного орудия, которым мне впоследствии довелось командовать.

Что касается качества боевой подготовки, то оно было очень разным. За неделю обучения можно было худо-бедно подготовить даже с нуля (не говоря о тех, кто уже имел подзабытые на гражданке навыки) заряжающего, механика-водителя, наводчика (рядовой состав) или командира орудия (сержантский состав), но выучить за то же время старшего лейтенанта милиции (Свата) или кораблестроителя (меня) командовать артиллерийской батареей было решительно невозможно ‒ тем более теми методами (чистая практика и никакой теории), которые использовали наши инструкторы.

Командир батареи, которого на полигоне именовали СОБом, что само по себе вводило в заблуждение, должен был уметь вывести батарею днём или ночью на огневую позицию с заданными координатами (по топографической карте местности), осуществить топопривязку (определить точные координаты своего командного пункта), построить орудия в параллельный веер (со стволами, развёрнутыми в направлении стрельбы), посчитать (нарисовать) на ПУО-9 ‒ приборе управления огнём (планшете с линейками и всевозможными хитростями) довороты каждого орудия на цель, дальность до цели и скомандовать командирам орудий прицелы и угломеры (точнее ‒ довороты от основной или запасной точек наводки, угломер командир орудия считает сам и командует наводчику).

Обо всём этом я узнал впоследствии во время небольшого вынужденного отпуска, читая "Справочник офицера артиллерии", "Справочник сержанта артиллерии", "Учебник сержанта ракетных войск и артиллерии (для командиров орудий)", "Руководство по боевой работе огневых подразделений артиллерии", технические описания и инструкции по эксплуатации 2С1, 2С3, 2С9 и пр. ‒ ту остро необходимую литературу, которой на полигоне не было и в помине. Сват же, взбираясь по карьерной лестнице, пытался пробить стенку лбом, и результаты были удручающими. Разжалованный в радиотелеграфисты, я имел возможность вести переговоры с корректировщиком и хронометрировать результаты стрельбы в последний перед убытием на фронт день обучения "моей" батареи. В те дни (я знал это из разговора инструкторов) уровень мастерства украинских артиллеристов вырос настолько,что некоторые из них открывали прицельный ответный огонь уже через 5 (пять) минут после первого выстрела противника (читай ‒ ВС ДНР или ЛНР). По-хорошему надо было уметь отстреляться и сняться с позиции в течение не более 10 минут. Сват, вконец запутавшийся в ПУО, стрелял по цели (при переносе огня с ранее поражённой цели) долгих 45 минут, так и не добившись попадания.

Так вышло, что в тот раз меня подвели ноги ‒ из-за жары, долгих пеших переходов и большого количества выпиваемой за день воды они отекли, и по утрам я с трудом мог надеть обувь. В местной медсанчасти, расположенной в двух палатках, мне ничем не смогли помочь. В батарее сказали, что с собой меня не возьмут ‒ в случае чего я могу стать для них обузой. Командование полевого лагеря отказалось отправить меня в Донецк на попутном транспорте (за отсутствием такового) или оставить меня на полигоне до прибытия следующей группы артиллеристов. Мне не оставалось ничего другого, как поехать домой, чтобы подлечиться и выправить документы, которые было велено оставить в учебке. Моё путешествие без паспорта через Ростов-на-Дону, Волгоград, Саратов, Ульяновск и Йошкар-Олу в пять приёмов на междугородних автобусах по договорённости с водителями (слава Богу были те самые $100) с периодическими задержаниями органами правопорядка и допросами с пристрастием (особенно в Ростове, где меня сдал ФСБ военный комендант, к которому я обратился с просьбой помочь мне добраться до Донецка) заслуживает отдельного повествования, однако, это стало бы неоправданным отклонением от темы. Три недели спустя я в третий раз перешёл границу и вскоре, как и мечтал, стал командиром самоходного орудия, правда не 2С1, а 2С9

http://navy-korabel.livejournal.com/139629.html

_________________
Большой Космический Обман США ЖЖ: http://neprohogi.livejournal.com/


Чт сен 01, 2016 4:28 pm
Профиль WWW
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн апр 11, 2011 8:46 pm
Сообщений: 147733
Откуда: Томск
Сообщение Re: Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года
Поездка в Новороссию: два года спустя. Часть 4
Продолжение воспоминаний о службе в ВС ДНР, явившееся на свет, главным образом, благодаря положительным отзывам в комментариях к первым трём частям (ссылка).
Огневая позиция у Верхнекальмиуского водохранилища на Картах Google 2014. При желании, на поляне в нижней части карты можно разглядеть две боевые машины, сориентированные на северо-запад. По масштабу они соответствуют САУ 2С9 "Нона-С" (длина порядка 6 м). С большой степенью вероятности можно утверждать, что мы видим самоходки нашего артдивизиона (1-й или 2-й батареи ‒ не такая уж большая разница)

Вторая попытка

Мой "отпуск по болезни" продолжался около трёх недель (07-25.08.2014). Нового паспорта я дожидаться не стал и поехал со временным удостоверением личности, благо по нему можно было купить билет на поезд (правда, случались проблемы при проверках на блокпостах ‒ документы такого рода мало кому были знакомы). Главной проблемой выздоровления оказался даже не отёк ног, а то, что я стёр их донельзя, когда имел глупость выйти из рейсового автобуса на подъезде к Саратову, чтобы поймать попутку (для тех, кто планирует путешествие автостопом по России ‒ забудьте, это практически невозможно), а потом пройти по этому "длинному", вытянувшемуся вдоль Волги городу, из конца в конец (не менее 15 км до автовокзала), сняв ставшие слишком тугими ботинки и надев шлёпанцы!

Для тех, кому интересно: несмотря на неработающий "автостоп", проехать без документов по России вполне возможно ‒ водители междугородних автобусов охотно берут "левых" пассажиров (проблем с этим не было вообще), известные неудобства причиняют нестыковки расписания, когда приходится ждать до полусуток, и то, что некоторые автовокзалы закрываются на ночь ‒ в этом случае приходилось спать на лавочках, что приемлемо только в тёплое время года и неизменно привлекает внимание полиции. Что касается стёртых ног, то ссадины никак не хотели заживать, боль при ходьбе была мучительная, я перепробовал все мази, но так и поехал в бинтах ‒ ждать не было времени, т. к. укры начали новое наступление.

Дорога до границы была калькой с первой попытки: поездом до Каменска-Шахтинского, автобусом до российского Донецка, звонок координатору. Отличие состояло в том, что присланный им человек отвёз меня на небольшой пункт пропуска с упрощённы режимом, обустроенный специально для тех, у кого был родственники в приграничных украинских населённых пунктах. Пришлось подождать Абхаза, который некоторое время уговаривал офицера на КПП пропустить меня: "Одно ведь дело делаем, брат!" ‒ говорил ополченец майору погранслужбы. Прошёл с провожатым метров 150 до блокпоста ВС ЛНР, с удовлетворением отметив весьма основательный, хорошо видный со всех сторон, указатель "Республика Новороссия". Это была уже не украинская граница.

Около часа пробыл на блокпосту, ожидая какой-нибудь оказии, чтобы продолжить путешествие. Видел сторожевую вышку и наблюдателя на ней ‒ границу охраняли (её ни в коем случае нельзя было позволить заблокировать украм). Видел бойцов Бэтмена с летучей мышью на шевронах ‒ подходили, здоровались со всеми братским рукопожатием (даже со мной, одетым по гражданке). Заметил, что ужесточился контроль за мужчинами призывного возраста, направлявшимся к российской границе ‒ пропускали только тех, у кого была уважительная причина подтверждённая документально (хотя, насколько мне известно, мобилизация так и не была объявлена). Когда понял, что надо поторапливаться (светлого времени суток оставалось всё меньше), попросил парней договориться с кем-нибудь из проезжавших блокпост в западном направлении, чтобы подбросили меня до Донецка или хотя бы Св'ердловска. Довольно скоро выяснилось, что лучшее, на что я могу рассчитывать ‒ это Краснодон.

Двое мужчин, которые согласились подбросить меня до Краснодона (отказать бойцу на блокпосту было затруднительно, на что и был мой расчёт), ездили в Россию за деньгами, т. к. банковская система в ЛНР не функционировала, причём одному из них снять деньги со счёта так и не удалось (если мне не изменяет память, у него была проблема с паспортом, а получить новый украинский в Донбассе было нереально). Ехали с шиком на синих "Жигулях". По пути водитель сделал остановку у продуктового магазинчика, взял тайм-аут и распил в одиночестве (мне предлагали, но я отказался) 0,25 л водки, после чего, как ни в чём не бывало, снова сел за руль. ГИБДД де-факто в Луганской республике отсутствовала (было не до этого), машин на дороге практически не наблюдалось, поэтому подвыпивший водитель не представлял особого повода для беспокойства. Я вышел на перекрёстке у автобусной остановки, где меня ожидал неприятный сюрприз ‒ автобусы из Краснодона в Св'ердловск (откуда я планировал уехать в Донецк) не ходили и, пройдя квартал, я стал ловить попутку на дорожной развилке.

Так получилось, что оба раза, когда я ехал в Донецк, шли активные боевые действия (по сути ‒ на выживание обеих республик), и автомобильное движение замирало ‒ можно было ехать днём по весьма просторной магистрали и за полчаса не встретить ни одной встречной машины. По той же причине мне удалось остановить попутку (ехавшую на юг), наверное, только через час. Водитель надеялся немного заработать, но денег у меня почти не было (чтобы уехать в Донбасс, мне пришлось залезть в долги), тем не менее, он взял меня и бесплатно довёз сначала до автовокзала в Св'ердловске (с нулевым результатом ‒ в отличие от прошлого раза автобусы в Донецк не ходили), а потом и до развилки на Ровеньки, где начинался южный тракт, ведущий на запад. Там был маленький придорожный магазин с пустыми полками (такого я не видел со времён позднего СССР) ‒ ни пирожков, ни хлеба, только плавленые сырки с символическим названием "Дружба".

Машины не останавливались, рейсовые автобусы были ближнего радиуса действия. Было далеко за полдень, и шансы попасть в Донецк к вечеру таяли на глазах. Я встал на остановке и стал спрашивать у водителей изредка подходивших автобусов, не идут ли они мимо какого-нибудь блокпоста. Наконец таковой нашёлся. Я купил билет за несколько гривен (супруга водителя, подбросившего меня "за спасибо" до Св'ердловска любезно поменяла мне немного рублей) и, когда автобус остановился для досмотра, нагло вышел прямо на блокпосту. Крику было много: "Ты чего?! Зачем вышел?" и пр. Я сказал, что я из ополчения, направляюсь в Донецк к месту службы и без их (ополченцев) помощи никогда до него не доберусь. Меня, разумеется, обыскали, с недоверием изучили временное удостоверение личности и поначалу относились почти как к украинскому шпиону, какового они, якобы, задержали накануне. По ходу дела отношение несколько улучшилось, потом подъехал кто-то из командиров, меня посадили в машину и мы тронулись в нужном мне направлении ‒ на запад.

Сокращённая версия изложенного в первых трёх частях воспоминаний не произвела на сидевших в машине впечатления достоверной истории, и мне сказали, что повезут меня в контрразведку к Мотороле. Познакомиться с легендой повстанческого движения в Донбассе было в высшей степени интересно, и я искренне порадовался такому повороту дела. К сожалению, подразделения Моторолы не оказалось на месте (в штатном расположении) ‒ оно убыло брать Мариуполь (на дворе было 27.08.2014). Мало-помалу отношение ко мне начало теплеть и потеплело настолько, что меня отвели в столовую, дали поесть, подвезли до следующего (поближе к Донецку) блокпоста и оставили дожидаться попутной машины.

Завершение того дня совершенно не соответствовало обстановке военного времени, серьёзности момента (украинского наступления) и моему тогдашнему мироощущению. Сначала я оказался в красивом загородном доме с прудом, лебедями и журавлями, где собирались жарить только что подстреленного кабана и вообще вели себя как на каком-то пикнике. Потом двое из присутствовавших там людей (родные братья) решили поехать домой (в Снежн'ое) и взяли меня с собой, чтобы утром отвезти в Донецк, т. к. один собирался туда с товаром (или за товаром). Братья не служили в ополчении, но были как-то связаны с ним (точно не помню, но, скорее всего, занимались снабжением). Мужчины в Донбассе были четырёх сортов: 1) те, кто служил в ополчении (воевал); 2) те, кто помогал ополчению; 3) те, кто не помогал ополчению, и продолжал жить привычной жизнью, как будто ничего не произошло; 4) те, кто бежал от войны за границу. О пропорциях судить не берусь, но боюсь, что третьих и четвёртых было достаточно много. С братьями пили водку под хорошую закуску (тот самый кабан), говорили о том, о сём. Один из них читал мне стихи Шевченко в оригинале ‒ красивый певучий язык (не тот нацистский лай, который мы слышим по телевизору). Выехали рано, ещё не успел протрезветь и опасался, что это будет замечено и повлияет на отношение ко мне со стороны командования бригады, но Бог миловал.

Назначение

Знакомые ворота, родная "четвёрка". В наряде у ворот ‒ мальчишка с автоматом допризывного возраста, как оказалось ‒ детдомовец ("сын полка"). Дождался провожатого, дошли до казармы. Из знакомых ‒ только Медведь, теперь ‒ командир учебной роты. Чика ‒ в зелёнке, на передовой (о чём мечтал), командует боевым подразделением. Медведь, озабоченный новой должностью (не тот расслабленный оружейник, каким был раньше), не слишком разговорчивый, сообщил, что Чика бывает на базе почти каждый день, и, если повезёт, увидимся ближе к вечеру. Чика был нужен мне, чтобы отчитаться за "самоволку", и чтобы похлопотал за меня в штабе о назначении в часть.

Часы ожидания прошли незаметно. Это было тревожное ожидание ‒ самую малость, но тревожное. Я по-прежнему не знал, что будет со мной вечером, завтра, через неделю, и это придавало течению жизни непривычную остроту. Из случайных собеседников запомнился армянин с географически сложной биографией, который, как помнится родился на Кавказе, жил где-то здесь, на Юго-Востоке, а на войну приехал из России. Он был далеко не единственным из знакомых ополченцев, живших когда-то в Донбассе и вернувшихся туда в нелёгкий час.

Показавшаяся странной безлюдность двора казармы сменилась столпотворением ‒ рота вернулась с занятий. Желающих послужить Новороссии не убавлялось, и это радовало. Встретил Арчи (одного из своей "самосвально-полигонной" десятки) ‒ по форме, с оружием, уже обстрелянного (и, как узнал позже ‒ отчаянного корректировщика, не кланявшегося "градам"). От взаимной неприязни времён полевого лагеря (чего греха таить) не осталось и следа, вместо этого ‒ обмен улыбками, рукопожатиями, планами на ближайшее будущее (я собирался в артиллерию, Арчи ‒ из артиллерии в разведку). Попрощавшись, вспомнил навыки разборки и сборки автомата, послушал, что говорят новобранцы, а потом приехал Чика.

Было приятно слышать, что он рад меня видеть. Объяснил, как смог, конфуз, случившийся со мной на полигоне. Чика рассказал, что, как и собирался, поездил по шахтам и весьма успешно провёл там агитационную кампанию за службу в ополчении. Забегая вперёд, скажу, что служба эта всегда была делом сугубо добровольным: захотел ‒ записался, захотел ‒ уволился (если только ты не на "боевых"). В штаб, куда меня привёл Чика, после очередного рассказа о моих похождениях был вызван командир артиллерии бригады, который сказал, что есть вакансия на должность командира самоходного орудия "Нона-С". Разумеется, я обеими руками ухватился за эту возможность, и через каких-то четверть часа уже разговаривал с Юниором ‒ командиром своей батареи, которая совсем недавно (на прошлом боевом выезде) понесла потери, попав под огонь "градов" ‒ к счастью, ранеными (один ‒ тяжело, трое ‒ легко).

Юниор был действительно юн, но мужественен, собран и выглядел как офицер ‒ офицер французского Иностранного легиона (эта мысль пришла мне в голову позже, на позиции). Первое, что он спросил: "Готовы воевать?", второе (после утвердительного ответа на первый вопрос): "Поедете с нами?" (имелось в виду: на позицию и прямо сейчас). У меня не было личного оружия и формы. Вопрос с формой решить быстро было нереально, а вот лишний ствол у Юниора как раз был (как оказалось впоследствии, автомат принадлежал Манго ‒ заряжающему, который за дисциплинарную провинность был посажен "в подвал" (на гауптвахту). Это было моё первое боевое оружие не только в Новороссии, но и в жизни (на полигоне мне выдали АК-74, но без патронов, и его пришлось вскоре сдать, а тут целых четыре рожка ‒ 120 "молний Зевса"!). Юниор попросил меня разобрать и собрать оружие (сказал, что он должен быть уверен), после чего я помчался за вещами, попрощался с Медведем и Чикой и спустя короткое время уже сидел в кузове внедорожника начальника штаба артдивизиона.

Первый выезд

Мы ехали на "зелёнку" (в бригаде "зелёнкой" называли расположение артдивизиона из-за растительности вокруг, где базировалась часть техники, стояли лагерем некоторые подразделения и иногда ‒ к сожалению, очень редко ‒ проводились учения). В крытом кузове джипа кроме меня сидел Юниор и ещё один боец с РПК (если я правильно помню его оружие), в кабине ‒ водитель, он же замначштаба (позывной "Доброполье") и начальник штаба Киря. Киря выезжал практически на все стрельбы батарей дивизиона (в крайнем случае, командовал по телефону) и был, наверное, самым грамотным артиллерийским офицером бригады.

По прибытии Юниор ушёл в батарею, а Киря, который знал меня как недоучившегося СОБа, задал мне вопрос по специальности, на который я не смог ответить. Было видно, что он недоволен мной, но ещё больше был недоволен собой я сам ‒ несмотря на то, что я не собирался быть СОБом, не готовился быть СОБом, но всего лишь командиром орудия ("попугаем и считалкой", как впоследствии охарактеризовал мою должность мой юный наводчик). Тем не менее, я должен был знать, какими соображениями руководствуется командир батареи, отдавая мне ту или иную команду, в чём собственно и заключалась причина моего раздражения собственной персоной. Впрочем, всё это было на втором плане. На первом ‒ волнение пополам с воодушевлением (чистый адреналин) от предстоящего прямо сейчас ночного выезда на боевую работу.

Вышли три "Ноны-С" ("единица", "тройка" и четвёрка"), и мы тронулись. Выехали за ворота, построились в походный порядок с выключенными фарами, но с включёнными габаритами, и двинулись в неизвестном мне направлении. На шоссе случилась небоевая потеря ‒ у "тройки" полетел фрикцион (поломка, которую невозможно устранить в полевых условиях), и дальнейшее движение мы продолжили с двумя САУ. У нужного нам поворота джип встал поперёк полосы, и "Ноны" свернули на просёлок. Одновременно произошёл забавный инцидент: часть шедшей в одном направлении с нами большой военной колонны из тентованных КамАЗов, "градов" и пр. (своего рода олицетворения возросшей военной мощи ВС ДНР), которая разворачивалась в обратном направлении чуть дальше в разрыве разделительной полосы, стала поворачивать вслед за нашими "Нонами", приняв их "за своих". Ошибка выяснилась довольно скоро, в результате чего какое-то время на просёлке царила изрядная толчея.

Далее мы ехали с выключенным габаритами в кромешной тьме, и я до сих пор не понимаю, как нам удалось добраться до места. Я ехал в кузове джипа, но мог смотреть в лобовое стекло и не видел там вообще ничего ‒ ни дороги, ни травы, ни кустов, ни деревьев, ни даже неба (такое может быть только в комнате без окон с плотно запертой дверью). Тем не менее, Доброполье вёл машину медленно, но уверенно безо всяких приборов ночного видения ‒ каким-то непостижимым шестым чувством. Одной из "Нон" повезло меньше (это была моя будущая "четвёрка") ‒ она выкатилась на обочину, съехала боком в кювет и заглохла. Каким образом обнаружилось её отсутствие в строю: тем же самым шестым чувством Доброполья иди Кири, или командир орудия просто позвонил по сотовому кому-то из них ‒ мне не ведомо. "Единица" подцепила "четвёрку" тросом и вытащила на дорогу, в процессе чего представилась возможность выйти из машины, размять ноги и подышать свежим воздухом. Далее ехали при той же полной светомаскировке и с личным оружием наизготовку. Спустя некоторое время, уже глубокой ночью, остановились на огневой позиции.

Ночь на позиции

Установили буссоль с подсветкой и построили орудия в параллельный веер (при моём участии в качестве наблюдателя). Помню, как Штык (наводчик "единицы") ругался, что хождения с фонариками вокруг прибора мешают ему навестись в буссоль. Затем пошли (спустились) в зелёнку (не путать с базой артдивизиона), где позже был разбит лагерь. Сели на снарядные ящики (позиция, как ни странно, функционировала на постоянной основе), поели тушёнки, познакомились. Кроме Штыка, там был Мадьяр (служил в группе советских войск в Венгрии), Индеец, Кащей и другие. Назначили караульных: первым дежурил Кащей, потом я. Там была палатка (любезно оставленная предыдущей батареей), в которой я и расположился на короткий ночлег. Часа через четыре, но, скорее всего, раньше меня разбудил, и я заступил в первый в своей жизни караул.

Тёмная ночь в зелёнке. Видимость ноль, зато море всевозможных звуков ‒ шелест листвы, потрескивание веток, дуновение ветра. Обладая известными навыками бесшумного передвижения по лесистой местности и прибором ночного видения, подкрасться сзади и перерезать горло не составляло особого труда. При всём желании я не смог бы выделить чью-то лёгкую поступь и шелест задеваемых при ходьбе кустов на фоне естественного шума леса. Позже, когда я нашёл нашу позицию на карте, оказалось, что от занятой украми Авдеевки до нас было всего каких-то шесть километров ‒ полтора часа ходу разведывательно-диверсионной группы, которая легко могла вырезать всю батарею. РДГ и снайперов лично я в глубине души боялся больше всего (при том, что страха как такового я не испытывал вовсе), часто думал о них, старался принимать меры (например, передвигаться перебежками по открытой местности), но, как и все остальные, временами совершенно забывал об опасности и вёл себя по-детски беспечно.

Между тем, ночь подходила к концу, и, по мере того как светало, неуверенность и беспокойство уходили прочь, уступая место прямо противоположным чувствам (назовём их подъёмом боевого духа). Окрестности моего наблюдательного пункта хорошо просматривались, я контролировал ситуацию, был вооружён и занят благородным делом ‒ охранял отдых моих товарищей по оружию. Сделав обход, я обнаружил, что мой НП расположен у подножия ската просёлочной дороги, отделявшей поляну, на которой находилась огневая позиция, от зелёных насаждений, простиравшихся, как оказалось позже, до южного берега Верхнекальмиуского водохранилища. Некоторое время спустя на поляне показался шедший в мою сторону человек небольшого роста в камуфляже и шлемофоне, которого я окликнул положенным по уставу "Стой, кто идёт?". Это был Индеец, ставший вскоре моим первым механиком-водителем.

Самоподготовка

Индеец разжёг костёр, вскипятил воду, угостил меня чаем. Отличный специалист и просто хороший человек, с которым было комфортно общаться ‒ мне искренне жаль, что наше знакомство длилось недолго. Постепенно подтянулись остальные. Мы прибыли на позицию в рамках ротации, никаких срочных задач с утра пораньше перед нами не стояло ‒ мы должны были просто быть там и ждать команды, поэтому не было и особой суеты. Познакомился с теми, с кем разминулся ночью ‒ с Балу и Шарапом (командирами орудий №1 и №4), совсем молоденьким наводчиком Андрюшей Громом и заряжающим Варой, ставшим впоследствии моим вторым (после Свата) разочарованием в людях, служивших (точнее ‒ оказавшихся) в ополчении. С учётом того, что все другие случаи относились, скорее, к недопониманию с тем или другим человеком или к его самобытности, статистика выглядит не такой уж скверной.

Спрашивали, что побудило приехать. Отвечал, что желание помочь отбиться от укров и остановить продвижение НАТО на восток, послужить Новороссии и России одновременно. Снарядные ящики образовывали некое подобие гостиной по одну сторону костра. Они были и стульями, и столом, и шкафами для провизии, а если было надо ‒ то и дровами, и лежанками, и ступенями для лестницы, ведущей к дороге и далее на позицию, а наполненные землёй ‒ укрытиями на брустверах окопов. С окопом вышла промашка. Мы со Штыком и Мадьяром начали копать его с самого утра, причём из-за малосовместимости моей хлипкой обуви (берцы ещё не выдали) с шанцевым инструментом они по очереди вскапывали землю штыковой лопатой, а я выбрасывал её на бруствер совковой. Окоп получился вполне сносный ‒ на троих и даже больше, не считая бродячих собак, которые во время обстрелов прятались там вместе с нами, но расположен он был не поперёк линии огня украинской артиллерии, а вдоль (точнее ‒ под острым углом). Не сориентировались.

Я прибыл на позицию стажёром и должен был как можно быстрее освоить должностные обязанности. События неожиданно ускорились тем фактом, что в первый же день батарею покинули Шарап и Вара. У первого сдали нервы после обстрела "градами" (когда были ранены четыре бойца, ни один из которых после ранения не вернулся в строй) ‒ такое бывает, у второго ‒ скорее всего тоже, но официальной причиной было осложнение после перенесённой ещё в мирное время хирургической операции. Таким образом, САУ №4 осталась без командира и заряжающего, место первого из которых надлежало немедленно занять мне. При этом я понимал, что учить меня (нянчиться со мной) никто не будет ‒ моё будущее целиком и полностью было в моих руках (если бы я не справился, меня в лучшем случае назначили бы заряжающим, в худшем ‒ прогнали из артиллерии пинком под зад). У меня был весьма приличный (правда, несколько сумбурный) багаж знаний, который мне надо было привести в соответствие с порядками, заведёнными в батарее. Для этого я начал дёргать за рукав всех, кто попадался мне на глаза и мог хоть как-то помочь решить проблему: Юниора, Балу, Грома, Штыка, Индейца.

Юниора я принудил продиктовать мне команды, которые он подаёт командирам орудий, и, поскольку до того, как стать комбатом, он был командиром орудия ‒ должностные обязанности номеров расчёта. Балу, который не слишком охотно шёл на контакт (думаю, просто было лень напрягаться), мне удалось проинтервьюировать касательно команд, которые он подаёт номерам расчёта, и тех же самых должностных обязанностей (по принципу: лишний раз не помешает). У Грома и Штыка я взял начальные уроки наведения орудия на цель с закрытой позиции (освоил позднее ‒ в перерыве межу первым и вторым выездами), душка Индеец очень обстоятельно рассказал и показал мне, как управлять машиной (разумеется, на стопе ‒ мы стояли в параллельном веере), про боеприпасы, их подготовку к заряжанию и само заряжание.

Затем я начал мучить машины (заниматься любовью с "Нонами"). Сначала это была машина Балу (№1), в которой я просто посидел и посмотрел по сторонам, потом ‒ моя "четвёрка", с которой я обошёлся примерно так же, как ранее с АК-74 ‒ излазил до полного привыкания. Для начала научился быстро забираться на броню: руками за бронещитки смотровых приборов командира, правую ногу ‒ на второй левый опорный каток, левую ‒ на щиток над гусеницей, правую ‒ на броню рядом с башней, левую ‒ рядом. Готово. Нырять в люки и вылезать из них ‒ проще пареной репы, сложнее ‒ перебираться из подбашенного отделения на место командира или механика, не выходя наружу, но освоил и это. Научился лёгким нажатием носка правой ноги включать массу, без которой не работает электрика (кроме освещения), замерять уровень топлива в трёх топливных баках (обязанности механика-водителя), включать и заряжать на ходу пневмосистему, устанавливать взрыватели на снарядах, укладывать снаряды в стеллажи, крепить их ремнями, доставать пеналы с зарядами, прикреплять заряд к снаряду, заряжать орудие (обязанности заряжающего), снимать со стопора и стопорить башню и ствол, открывать щиток панорамы (обязанности наводчика) и кое-что другое.

Призн'аюсь, что когда снова и снова выходил на "огневую поляну", чтобы залезть в "Нону", я кожей чувствовал опасность. Южнее поляны на несколько километров простиралось поле ‒ степь с высокой травой, которая заканчивалась терриконом (горой извлечённой из шахты породы ‒ характерной особенностью донбасских пейзажей). До террикона было далеко, а обустраивать снайперскую позицию в голой степи вряд ли разумно, но дело было не в снайперах. Мы стояли на одном месте по пять суток (и не просто стояли, а стреляли!), над нами кружили беспилотники, укры наверняка располагали американскими спутниковыми снимками местности, в хорошую оптику мы должны были наблюдаться с террикона, наконец, несмотря на охранение, пеших лазутчиков тоже нельзя было исключать. Мины, снаряды, РСы могли прилететь в любую минуту. Почему укры столь наплевательски относились к контрбатарейной борьбе (в нашем конкретном случае), а наше командование ‒ к смене позиций, мне непонятно до сих пор. Между тем, приехал Киря, и по команде "Орудия к бою!" мы начали готовиться к стрельбе.

http://navy-korabel.livejournal.com/140589.html -

_________________
Большой Космический Обман США ЖЖ: http://neprohogi.livejournal.com/


Чт сен 01, 2016 5:08 pm
Профиль WWW
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн апр 11, 2011 8:46 pm
Сообщений: 147733
Откуда: Томск
Сообщение Re: Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года
Поездка в Новороссию: Два года спустя. Часть №5
Продолжение воспоминаний о службе в ВС ДНР, появившееся на свет, в основном, благодаря положительным отзывам в комментариях к первым четырём частям (ссылка).
Андрюша "Гром" ‒ 18-летний защитник Донецка, наводчик моей "четвёрки" (из выпуска новостей 1-го канала от 02.09.2014)
Боевая работа
Ночью, перед тем, как навод'иться в буссоль, механики опустили машины на днище. Это была обязательная процедура, т. к. "Нона-С" ‒ по сути, гаубично-миномётный лёгкий танк на шасси БТР-Д (БМД-1) с орудием большого калибра (120 мм), и в противном случае отдача наверняка повредила бы ходовую часть. Наводка в буссоль заключается в следующем: сначала (перед тем, как лечь на днище) орудия устанавливаются на глаз стволами в определённом направлении (по указанию комбата: "вон между теми ветками"), затем комбат наводит буссоль в панорамы машин, считывает угломеры и командует их командирам орудий, а те транслируют наводчикам (например: "Первое ‒ 57-03, второе 54-07. Навестись в буссоль"). Наводчики устанавливают угломеры и, вращая башни, совмещают перекрестия панорам с буссолью. Процедура повторяется не менее двух раз, т. к. при довороте башен могут измениться угломеры панорам на буссоли. В результате, если всё сделано правильно, стволы орудий, построенных в параллельный веер, смотрят строго в одном направлении (основном направлении стрельбы). При стрельбе по конкретным целям стволы орудий могут отклоняться от основного направления в обе стороны на угол, который позволяет их кинематика (у "Ноны" ‒ 35 град.).

Сразу после построения параллельного веера даётся команда "Самостоятельно отметиться по основной и запасной точкам наводки. Угломеры доложить". Мы работали с закрытой позиции (не видя цели), поэтому требовался ориентир, от которого можно было бы отсчитывать доворот на цель. Такими ориентирами и были точки наводки ‒ любые удалённые (не ближе 200 м) расположенные где угодно (сзади, слева, справа) предметы с прямолинейными вертикальными очертаниями (столбы, деревья, опоры ЛЭП, углы зданий). Наведение на цель производилось при стволе, сориентированном в основном направлении и перекрестии панорамы, совмещённом с основной точкой наводки (как правило, ствол и панорама смотрели в разные стороны).

По команде "Расчёты, к орудиям" наводчики и заряжающие занимали свои места в боевых отделениях машин, а командиры ‒ снаружи, слева-сзади от них (чтобы было легче докричаться до наводчиков). Сделав кое-какие расчёты, комбат командовал довороты для каждого орудия (вправо со знаком плюс или влево со знаком минус), командиры орудий высчитывали угломеры, наводчики устанавливали их на прицелах, перекрестия панорам уходили в сторону от точек наводки, и наводчики доворотом башен (приводы которых сопряжены с прицелами) возвращали их на прежнее место. Тут важно было не перепутать, скажем, одно дерево с другим ‒ иначе снаряд улетел бы совсем в другую сторону. Зная, сколько ошибок может быть допущено всеми участниками артиллерийской стрельбы, начиная с СОБа и заканчивая наводчиком, совсем не удивительно слышать об обстрелах прифронтовых жилых кварталов. Я не собираюсь оправдывать укров, пришедших с войной в Донбасс, но склонен считать, что известная часть имевших место разрушений городской инфраструктуры была вызвана не злой волей, а ошибками в наводке.

Командир батареи командовал данные для стрельбы громким голосом от дороги (чтобы кто-то пользовался для этой цели рациями, я не видел), а командиры орудий записывали их карандашом в заранее приготовленные таблицы (они называются записями стрельбы), которые рисовали кто как умел. Сначала давались данные для всей батареи, потом ‒ для конкретных орудий. По правилам надо было называть номер и характер цели (пехота укрытая, миномётная батарея и пр.), тип снаряда, заряд, взрыватель и много чего ещё, но на практике дело ограничивалось прицелом, доворотом и количеством выстрелов (боеприпасы в боекомплекте были только осколочно-фугасные, заряд всегда использовался полный, а для снятия защитных колпачков и установки взрывателей зачастую попросту не было приспособлений).

Звучало примерно так: "Батарея! Прицел 640. Пять снарядов приготовить. Первое ‒ от основной правее 0-05, четвёртое ‒ от основной правее 0-07". Командир орудия транслировал прицел наводчику (который начинал его устанавливать), количество снарядов заряжающему (который начинал их готовить, т. е. доставал из тубусов заряды и присоединял их к снарядам), а сам считал угломер (прибавляя его к угломеру основной точки наводки или отнимая от него), после чего кричал его комбату, получал подтверждение и приказ "Пять снарядов, беглым, зарядить", командовал наводчику и заряжающему и, наконец, докладывал "Четвёртое готово". Комбат, в свою очередь, получив доклады о готовности от всех орудий кричал: "Батарея! Триста тридцать три!". Гремел залп.

Залп именно гремел. Если, стоя рядом с машиной, я не успевал заткнуть уши, то неизменно получал лёгкую контузию, т. е. до вечера в ушах стоял звон, а собственный голос казался доносившимся из динамика рации или голосом робота. После первого выстрела экипаж работал на автомате (без команд) до расходования последнего снаряда в очереди. Я должен был считать выстрелы, перечёркивая заранее нарисованные палочки, после чего доложить: "Четвёртое! Стрельбу закончил, расход пять". Затем, как правило, следовала команда "Расчёты, в укрытие!". Укрытия имелись и на огневой позиции, но они были неглубокие и предназначены на тот случай, если "ответка" прилетит слишком быстро, поэтому по окончании стрельбы мы бежали (шли быстрым шагом) в "зелёнку" и располагались рядом с нормальными окопами полного профиля.

Чаще всего выпускали очередь, не меняя прицела и угломера, т. е. ‒ в одну точку (с учётом эллипса рассеивания), но один раз довелось наблюдать (к сожалению, стреляло не моё орудие), как более 20 снарядов выпустили по площади (почти как РСЗО), устанавливая после каждого выстрела новый прицел и угломер. Штатного боекомплекта той машине (№1) не хватило, и мне пришлось поделиться частью своего. Воспользовавшись статусом временно безработного, с разрешения командира стрелявшего орудия взобрался на машину, чтобы посмотреть сверху, через люки, как работают наводчик и заряжающий. Зрелище было впечатляющим и познавательным ‒ парни действовали грамотно и быстро. Проблема заключалась в том, что при выстреле, даже лёжа на днище, "Нона" дёргалась и сильно откатывалась назад (наверное, где-то на метр), и мне надо было умудриться закрыть уши руками и, одновременно, удержаться на броне.

Ещё одним элементом боевой работы была погрузка боезапаса. Нельзя сказать, что мы стреляли слишком интенсивно, но однажды за одну стрельбу моя машина выпустила 20 снарядов (личный рекорд). По причине отсутствия заряжающего и моей малоопытности, один раз мне помогал Юниор, другой раз ‒ Кащей (про Индейца, которому по штату было положено исполнять обязанности заряжающего, почему-то никто и не вспомнил, а сам он к машине не вышел ‒ не буду говорить за всех, но среди механиков нашего артдивизиона бытовало подобное отношение к работе на позиции). Короче говоря, заниматься пополнением боекомплекта приходилось. Довольно большое количество снарядов и зарядов лежало метрах в 50 от орудий прямо на обочине дороги, скорее всего ‒ из предыдущего подвоза, но их то ли не успели, то ли не захотели разместить подобающим образом. Для снарядов мы сделали углубление ("схрон"), пеналы с зарядами сложили более аккуратно.

Если некомплект после стрельбы был большой, грузили всем экипажем, если не очень ‒ справлялся один (для практики, для зарядки и чтобы лишний раз не напрягать "подчинённых" ‒ подчинённость на самом деле была условная). Снаряды весили по 20 кг ‒ я носил их по одному, нежно прижав к груди, довольно лёгкие пеналы ‒ по два, на плечах (с тех пор 120-мм снаряд стал для меня своеобразным эталоном веса). Уезжая с позиции в последний раз, чуть не забыли про "схрон". Слава Богу, кто-то вспомнил и привёл веский аргумент: если вдруг мы сюда больше не вернёмся, брошенные нами снаряды и заряды могут стать смертельно опасными игрушками для местных ребятишек. Разумеется, всё увезли, разделив боеприпасы между машинами примерно поровну и погрузив их на полики боевых отделений. Мой боекомплект вырос на восемь выстрелов и достиг немыслимых для "Ноны" 36 снарядов и зарядов.

Нам никогда не докладывали, по кому мы стреляем, а мы не спрашивали. Думал ли я о том, что выпущенный мной снаряд может в клочья разорвать человека, убить и покалечить нескольких? Нет. Служба в артиллерии тем и хороша, что ты не видишь результатов своей работы и не терзаешься лишними (ложными) угрызениями совести. Тем не менее, два года спустя я всё-таки надеюсь, что никого не убил, но устрашил противника, удержал его от каких-либо агрессивных действий против ДНР. По большому счёту, моя совесть чиста, т. к. при неблагоприятном стечении обстоятельств результаты своей работы я мог увидеть и у себя на позиции в виде прилетевшей с той стороны смертоносной "ответки", но Бог миловал.

"Ответки"

"Ответки" были, но я назвал бы их, скорее, странными, а не страшными (хотя временами было, конечно, страшновато). Странность прилетавших на нашу голову "ответок" заключалась в том, что они предназначались не нам и падали гораздо ближе к "зелёнке", где был разбит наш лагерь, нежели к огневой позиции, где стояли "Ноны". Чаще всего случалось так: ночью приезжали наши "грады", становились таким образом, что мы оказывались между ними и противником, давали залп и, как и положено у нормальных людей, сразу же уезжали, а украинская "ответка", прилетавшая, как правило, с недолётом, ложилась вблизи нашего расположения ‒ то, что в обиходе принято называть подставой.

Вспоминаются два случая. Однажды ночью мы со Штыком и Мадьяром лежали на термоизолирующих туристических ковриках рядом с нашим окопом и, уже наговорившись, кажется, дремали. Неожиданно Мадьяр крикнул "Вспышка!" (как потом выяснилось ‒ от реактивных двигателей подлетавших РСов), после чего полыхнуло и громыхнуло раза четыре подряд совсем близко, на северной стороне. Парни среагировали быстро и метнулись к окопу, я замешкался, и когда надел обувь и схватил автомат, вокруг уже ничего не было видно, и я не мог понять, где находится вход в убежище. Попросил подать голос, подполз на карачках к окопу и нырнул в него головой вниз. Не помню, были ли в ту ночь ещё разрывы, но те фиолетово-бело-красные всполохи и грохот стоят перед глазами и в ушах до сих пор. Утром оказалось, что снаряды легли в ста метрах от нас, а думалось ‒ в десяти. Настроение до обеда было какое-то подавленное, потом прошло и больше не повторялось.

В другой раз мы со Штыком укрылись в окопе, когда ни с того, ни с сего, средь бела дня, укры начали класть мины по две, начав издалека. Сели, прикрыв, как обычно, головы импровизированными "противоосколочными" щитами из снарядных ящиков, стали ждать продолжения. Парные разрывы продолжались и, что самое неприятное, приближались ‒ две следующие мины ложились к нам ближе двух предыдущих (при том, что, как уже говорилось, окоп был сориентирован не поперёк, а вдоль линии стрельбы). Остроты ощущений добавлял тот факт, что мины летели по относительно пологой траектории (возможно, стреляли из "Василька") и, входя в кроны деревьев "зелёнки", две-три секунды шелестели листвой. Неожиданно начавшись, игра на наших нервах длилась несколько долгих минут, после чего так же неожиданно прекратилась.

На самом деле, во время первого выезда (в разгар боевых действий в Донбассе) стреляли довольно часто ‒ и наши (помимо нас), и укры. Наши ‒ с востока-северо-востока, укры ‒ с запада-юго-запада. Зная примерное расположение наших батарей, мы совершенно перестали реагировать на залпы с тех направлений (стреляли, в основном, "гвоздики" и "грады"), за исключением некоторых особо нервных бойцов, которые бросались в укрытия, едва заслышав звуки выстрелов. Ни я, ни другие так и не научились различать на слух залпы и далёкие разрывы (по этому поводу чуть ли не каждый раз возникала дискуссия), близкие разрывы, разумеется, различались чётко и заставляли спускаться в окоп (по принципу "бережёного Бог бережёт" и "лучше перебдеть, нежели недобдеть"). Тем не менее, старался не злоупотреблять окопом и не прятаться при первом разрыве ‒ пример тут подавал Балу, демонстративно пренебрегавший личной безопасностью, стоя при артналёте, близком к накрытию, в полный рост, как Андрей Болконский на Бородинском поле (под конец нашего пребывания на позиции я всё же увидел его в окопе ‒ надо полагать, решившего, что лимит везения исчерпан, и что не стоит более искушать судьбу).

Ночью, когда "послеградовые ответки" (да и немотивированные обстрелы) были особенно вероятны, многие предпочитали ложиться спать рядом с окопами на свежем воздухе, некоторые ‒ в окопах, несколько бойцов облюбовали для ночлега неизвестно откуда взявшийся в "зелёнке" бетонный колодец, а оригинал Балу (когда ещё был командиром орудия) спал в своей "Ноне" на полике боевого отделения. Второй окоп, обустроенный Юниором и Индейцем на другом конце лагеря, отличался от нашего гораздо большей основательностью ‒ это был настоящий блиндаж, прикрытый сверху по всей длине ящиками с землёй и камнями. Не уверен, что он выдержал бы прямое попадание 122-мм снаряда, но от сколь угодно близкого разрыва защищал гарантированно. Что касается меня, то после одной или двух ночей, проведённых возле укрытия в обуви и на ветру ("зелёнка" была не слишком густой, и по ней гулял ветер), я перебрался в четырёхместную палатку и спал там в одиночестве на свой страх и риск ‒ крепко и без сновидений.

Лагерный быт

Быт в полевом лагере, как и везде, состоял из питания, водоснабжения, удобств, ночлега и досуга. Скажу сразу, что питание на позиции было куда лучше, нежели в казарме, потому что чаще всего готовили сами и готовили с душой. Продукты и питьевую воду, а иногда и кое-что из вещей (например, одеяла, когда начало холодать) снабженцы привозили на микроавтобусе практически ежедневно. И ещё сигареты, которых всегда не хватало, что всегда вызывало плохо скрываемое недовольство. Я не курил, но сигареты получал и отдавал экипажу (некурящих было совсем мало ‒ единицы). Из продуктов привозили консервы (в основном ‒ тушёнку), макароны, картошку, сахар, чай, кофе, хлеб. Пищу готовили на костре, который разжигали порохом из зарядов. Поварами, как правило, выступали те, у кого был к этому талант, помогали все. Блюда получались вкусными и сытными (с тушёнкой на позиции обычно не было проблем (чего не скажешь о столовой в расположении). Иногда привозили что-нибудь вкусненькое, например, конфеты "Роше", от чего меня поначалу коробило, но потом я стал воспринимать их как военные трофеи, и неприязнь исчезла (сейчас, в России, она проявляется снова и снова, когда я вижу на полках супермаркетов сладости от верховного главнокомандующего ВСУ).

Когда заканчивалась привозная вода, ходили с бут'ылями километра за два в восточном направлении в администрацию заповедника (как я понял), которым считалось водохранилище с прилегающими территориями. Дорога лежала в зоне обстрела украинской артиллерии, и об этом невольно помнилось. Умывальниками служили привязанные к деревьям пробкой вниз обычные пластиковые бутылки с обрезанным дном ‒ при неполностью отвинченной пробке вода текла, как из крана. Если с питьём и умыванием проблем не было никаких, стирку и мытьё приходилось откладывать до возвращения на базу. Можно было, разве что, вымыть ноги и поменять носки, засунув старые в полиэтиленовый пакет. Все удобства, разумеется, были в кустах. Не могу поручиться за остальных, но лично я, начитавшись в интернете о том, сколько людей было убито на войне за подобным приватным занятием, неизменно ходил в кусты с оружием (впрочем, АК и без того всегда был при мне).

Кроме того, что уже было сказано о ночлеге, стоит добавить, что ночью в палатке было абсолютно темно (фонарика у меня не было, но, если бы и был, пользоваться им не стоило во избежание демаскировки). Поэтому на случай боевой тревоги, да и вообще, следовало помнить, где лежит автомат (всегда справа, затвором кверху), где запасные рожки, где стоят берцы, что находится в левом кармане сумки, что в правом и т. д. Спал я на том самом туристическом коврике, подложив под голову дорожную сумку и укрывшись шерстяным одеялом. Когда похолодало, одеял стало два, но и это помогало мало. В термобелье, любезно выданном нам старшиной (хозяйственная должность в батарее), джемпере, верхней одежде (горке), под двумя одеялами я замерзал и не мог заснуть ‒ и это была только середина сентября. Честно говоря, плохо представляю, как бы я ночевал на позиции, если бы боевые действия продолжились, и я остался в Донбассе на зиму. Впрочем, наверное, как-нибудь справился бы.

Досуг ‒ время, свободное от боевой работы, изучения матчасти, приготовления и приёма пищи, уходило в основном на разговоры. Я больше слушал, но иногда и сам вставлял слово. Говорили о странности боевого применения нашей батареи (стояние неделями на одном месте без смены позиций), о помощи со стороны России (о том, что Россия "кинула" Новороссию и пытается решить свои геополитические проблемы руками ополченцев, я слышал, слава Богу, только от одного Мадьяра), рассказывали "мемуары" (Кащей, когда всё началось, оказывается, был на заработках на ж/д в Краснодарском крае, вернулся и вместе с младшим братом Громом записался в ополчение), часто ‒ о предыдущем боевом выезде, когда попали под "грады". Штык почти после каждой "ответки" говорил, что уйдёт нахрен из батареи на свой любимый "Утёс", Мадьяр читал длинные похабные стихи, а Балу рассказывал хохмы из своей довоенной жизни.

Помимо прозаического приёма пищи была и парочка праздничных застолий. Поводом для первого стал день рождения Балу, во время которого (уже поздно вечером, перед сном) на столе чудесным образом возникла бутылка водки ‒ позднее, когда знакомился с его машиной, я нечаянно обнаружил там небольшой "бар"! (сказанное категорически не означает, что на позиции царило пьянство ‒ два застолья были исключением, подтверждающим правило). На тех "именинах", извинившись перед виновником, я пить отказался ‒ не был готов, ехал в Донбасс в полной уверенности, что в ополчении строгий сухой закон. Однако, на следующих решил, что строить из себя праведника, противопоставлять себя остальным было бы неправильно, тем более, что вторым "именинником" оказался мой будущий наводчик Андрюша Гром, которому на позиции исполнилось 18 лет. Днём я долго думал, что ему подарить, и не нашёл ничего лучшего российской 50-рублёвой купюры с изображением Петербурга, где парнишка ни разу не был. Пожелав ему, помимо прочего, обязательно там побывать, вечером я выпил не только за его здоровье, но и из уважения к 18-летнему мальчику, пошедшему воевать ради своих убеждений и уже проявившему себя в боевой обстановке, спасая раненых под обстрелом украинских "градов".

В известной степени, к досугу можно отнести и стрельбы из личного оружия, которые мы устроили скорее для развлечения, нежели для боевой подготовки. Выйдя в степь за позицией и отсчитав 100 м (140 шагов), установили пустые тубусы от зарядов (диаметром порядка 150 мм и длиной где-то 0,6 м). Стреляли стоя одиночными выстрелами и короткими очередями. Мишени казались очень маленькими, ствол автомата безбожно гулял при прицеливании и стрельбе, к тому же (повторюсь) зрение на правый глаз оставляло желать много лучшего. Тем не менее, из выпущенных мною 13 пуль (патроны всё-таки надо было беречь) три попали в цель. 23% попаданий из непристрелянного оружия, не отличавшегося высокой кучностью, на мой взгляд ‒ не слишком плохой результат (возможно, каким-то непостижимым образом проявились мои давние стрелковые навыки). Наши "дикие" стрельбы закончились разносом, устроенным нам Рыжим ‒ командиром гаубичной батареи, исполнявшим обязанности командира боевого охранения. Его легко понять: если без предварительного согласования кто-то устраивает пальбу вблизи огневой позиции, издали её вполне можно принять за боестолкновение.

Своеобразным развлечением для нас стал и визит съёмочной группы 1-го канала (артиллерия бригады и раньше не была обделена вниманием телевидения ‒ Балу говорил, что был лично знаком с Поддубным. Ради репортажа устроили небольшой спектакль. Судя по ролику, орудия переставили и, разумеется, заново построили параллельный веер. Вживую я этого эпизода не видел и даже не припомню причину своего отсутствия, зато поучаствовал в стрельбе. Моё орудие выпустило пять снарядов на камеру ‒ очень хочется надеяться, что не в белый свет (не в чистое поле), а по заранее разведанной цели. В кадр попали Киря, Сват (не на нашей позиции), взяли короткие интервью у Грома и ветерана-афганца из реактивной батареи. Репортаж должны были пустить в эфир вечером в программе "Время", и я, отойдя на всякий случай метров на 300 от расположения, отправил SMS-сообщение домой и, только отправив, понял, что оно было излишне информативным (с учётом того, что у меня была украинская SIM-карта, и укры вполне могли отследить мой выход на связь). Честно говоря, при мысли о том, что координаты моего телефона могут послужить наводкой для артналёта на батарею (говорили, такое бывало), мне стало не по себе, и я поспешил в расположение. И снаряды ведь действительно прилетели! ‒ едва я успел дойти до места. Правда, их было всего несколько и разорвались они довольно далеко от лагеря (скорее всего, просто совпадение), но весь остаток дня я благодарил Бога за то, что не дал мне подвести товарищей по оружию.

Батарея, отбой

Незадолго до окончания наших боевых прислали нового заряжающего (позывной "Ефан"). Было любопытно посмотреть на себя недавнего со стороны ‒ ещё не освоившегося в новой обстановке (не в своей тарелке), внимательно слушающего, отвечающего на вопросы, но стесняющегося заговорить первым, не знающего что где взять и как вообще функционирует механизм под названием "артиллерийская батарея". Не могу сказать с уверенностью, но, по-моему, Ефан был первым, кто обратился ко мне "Командир" ‒ было приятно слышать, чего греха таить, но и налагало изрядную ответственность. Ефан прошёл курс начальной подготовки, но я должен был убедиться, что он всё правильно понял и готов применить полученные знания на практике. Дошли до машины, которую я, в отличие от других, покидая, неизменно запирал на ключ.

Отперев люки и спустившись с ним внутрь, показал и проконтролировал все действия заряжающего (и смежные) от начала и до конца: как включается масса; как включается, контролируется и заряжается пневмосистема; как ставится и снимается его сиденье; как достаются и крепятся пеналы с зарядами; какие бывают заряды и как самому собрать заряд; как снимаются со стеллажей и крепятся снаряды; как снимаются защитные колпачки и устанавливаются взрыватели (тогда у нас, слава Богу, были плоскогубцы подходящего размера и специальный ключ). В целом, Ефан был подготовлен достаточно хорошо, ознакомлен с особенностями машины (боеукладки "Нон", случалось, отличались друг от друга) и мог приступать к своим обязанностям хоть завтра. К сожалению, такой возможности ему не представилось.

По команде мы оставили позицию, построились и тронулись довольно быстро. На просёлке очень долго ждали кого-то ‒ наверное, Кирю. Вышли из машины, не глуша двигатель, поболтали о том, о сём. Уехав с базы стажёром, я возвращался командиром орудия, у меня была машина и экипаж ‒ наводчик Гром, заряжающий Ефан, мехвод Индеец. Всё, на что я надеялся, сбылось, и я мог быть вполне доволен собой (разумеется, приобретённые навыки нуждались в совершенствовании, но это было уже делом техники). Мой личный "триумф" слегка омрачил Юниор, который занял место командира орудия, и мне пришлось ехать на броне задом наперёд на площадке за башней, что также было непринципиально. Наконец, колонна взревела моторами, и спустя каких-то полчаса мы уже въезжали на базу, где нас ждал очень тёплый приём.

http://navy-korabel.livejournal.com/141260.html

_________________
Большой Космический Обман США ЖЖ: http://neprohogi.livejournal.com/


Чт сен 01, 2016 5:11 pm
Профиль WWW
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн апр 11, 2011 8:46 pm
Сообщений: 147733
Откуда: Томск
Сообщение Re: Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года
Поездка в Новороссию: Два года спустя. Часть №6
Продолжение воспоминаний о службе в ВС ДНР, появившееся на свет, в основном, благодаря положительным отзывам в комментариях к первым пяти частям.
"Единица" выезжает на позицию. За рычагами ‒ Кащей (мехвод от Бога), слева по борту ‒ душка Балу (из выпуска новостей 1-го канала от 02.09.2014
Расположение

Подъехали к большому высокому ангару, выгрузились, зашли внутрь. Судя по всему, ангар предназначался для крупногабаритных грузовиков ‒ вроде тех самосвалов, на которых мы ехали на полигон, однако сейчас он был пуст, только у дальней стены стоял длинный стол, за которым сидели люди и "культурно отдыхали". Вряд ли они ждали нас (о времени убытия на боевые или прибытия с них никто никого не предупреждал), просто мы оказались в нужное время в нужном месте. Там был экипаж сошедшей с дистанции "тройки" (в памяти остался позывной только командира орудия Дяди Фёдора ‒ уменьшенной копии Фёдора Бондарчука) и кто-то ещё из артдивизиона. На столе было чего поесть и выпить (не в наглую, а в бутылках из-под газировки ‒ по-моему разбавленный спирт, "шило"). Отказываться не стал ‒ ради знакомства и чтобы снять стресс после пятидневного психологического напряжения на позиции. Приняли меня очень тепло, отчасти, наверное, потому, что приехал из России, там это было редкостью: примерно из двух сотен бойцов я знал двоих ‒ из Тосно и Ростовской области.

Посиделки длились недолго – время было позднее, и надо было устраиваться на ночлег. Меня повели в "башню" – недостроенное административное здание, на третий этаж (на первом располагалась столовая и медпункт, на втором жили женщины). Действие происходило на территории выработанной шахты между Донецком и Макеевкой, но детали пейзажа я смог разглядеть только утром. Меня привели в большое тёмное помещение, ещё неотделанное, на полу лежал строительный мусор пополам с пылью, вдоль стен стояли импровизированные кровати – медицинские носилки (!) с матрасами и подушками без постельного белья. На лестнице местами не было перил, после отбоя свет не включали вообще, поэтому, чтобы благополучно выйти на улицу, скажем, по нужде, надо было хорошенько запомнить детали планировки и интерьера. В целом, "башня" стала, наверное, худшим местом, где мне пришлось квартировать за всю свою жизнь.

Впрочем, жильё не было для меня тогда большой проблемой. Я был почти уверен (мы были уверены), что, отдохнув недельку, пойдём в наступление с целью выбить укров из Донбасса. Наступление шло чуть ли не по всем фронтам, наши готовились брать Мариуполь, и мы не собирались оставаться в стороне. На дворе было 5 сентября, и вплоть до 7-го, когда было заключено перемирие, все находились в приподнятом и волнительном настроении. После 7-го, когда над боевой службой стал потихоньку доминировать казарменный быт, отношение к жилищным и прочим условиям стали меняться в сторону большей требовательности. Перемирие 7 сентября сохранило множество жизней, наверное, спасло Россию (и как следствие – Донбасс) от экономического удушения Западом ("поворот на Восток" тогда только планировался), но оказало крайне негативное влияние на боевой дух ополчения.

На "зелёнке" была сосредоточена практически вся артиллерия и бронетехника бригады. В одном из двух больших ангаров я видел одну-две "Ноны" ("тройку" – точно), второй (пустой) позднее заняли "Грады". "Ноны" по большей части стояли в обычных гаражах (там был действующий гаражный кооператив) и в здании авторемонтной мастерской. В боксе, где находилась моя "четвёрка", было полно всякого добра, оставленного его хозяином, который ни разу не объявился. Ключи от бокса, кроме меня, были ещё у нескольких человек, и имущество (стройматериалы, инструменты, бытовая техника и пр.) потихоньку уходила на сторону – для нужд ополчения, по местной терминологии – "отжималась". Я был категорически против подобного обращения с частной собственностью, но ничего поделать не мог. Другая часть техники (2С1, 2А65 с тягачами, танки и БМП) стояла непосредственно в "зелёнке", на свежем воздухе. При технике (в палатках) находился и личный состав, пока батареи артдивизиона не перевели в более комфортные условия. Бронегруппа (на БМП) и танкисты оставались в полевых лагерях, а потом и вовсе выдвинулись в неизвестном направлении.

С ремонтом и техобслуживанием техники дела обстояли скверно. По мелочи этим занимались механики-водители и мастер на все руки Юра (гражданский), в частности, он починил мне сиденье командира, которое было погнуто настолько замысловато, что на нём нельзя было сидеть. С более серьёзными поломками надо было ехать (своим ходом или на буксире) на "четвёрку", где располагалось небольшое ремонтное предприятие. К сожалению, наличие производственных мощностей и персонала решало только половину проблемы. Вторая, куда менее разрешимая, заключалась в отсутствии запчастей, ждать которых приходилось неделями и месяцами. В нашей 1-й самоходной артиллерийской батарее (1 саб) из четырёх машин на ходу были две (№1 и №4), причём машину №2 я вообще ни разу не видел в движении.

Проблемы были и с возимым ЗИПом. Приспособления для снятия со снарядов защитных колпачков не было с самого начала, но были большие плоскогубцы, которыми можно было это сделать. Приспособление для установки взрывателей (небольшой ключ в виде буквы "г") имелось в наличии и висело на верёвке рядом с местом заряжающего. Когда плоскогубцы и ключ таинственным образом исчезли (в то время у меня как раз "гостил" прикомандированный мехвод), и об этом было доложено командиру батареи, поступило указание: ввиду невозможности заказать новый ЗИП, колпачки не снимать, взрыватели не переустанавливать, стрелять как есть (осколочным), независимо от типа цели!

С "ремонтом" личного состава было несколько лучше. В дивизионе имелся фельдшер (как я понимаю его должность) – хорошо знакомый мне по учебке и полигону Доктор. Моложе меня, но тоже в возрасте, немного странный, часто – вспыльчивый и раздражительный, бывший прапорщик Советской Армии, он какое-то время служил в батарее у Свата корректировщиком, был в деле (чуть не погиб от снаряда, выпущенного танком), после чего нашёл себе тёпленькое местечко. Лечить людей он не умел (разве что – оказать первую помощь), но распоряжался лекарствами, поступавшими в батарею, что автоматически делало из него "нужного человека". Таблетки можно было получить и в медпункте на первом этаже башни, а также измерить давление и сделать перевязку. В случае чего-то серьёзного (например, перелома руки, который случился у Мадьяра, упавшего с брони на занятиях по боевой подготовке), надо было ехать на "четвёрку" к главврачу бригады и выписывать направление в одну из больниц (поликлиник) Донецка. Хорошо ли, плохо ли, но подлечиться было возможно.

Столовая была вполне функциональна – в том смысле, что голодным я себя никогда не чувствовал (на всякий случай у меня был небольшой запас хлеба из той же столовой и вода во фляге). Оборотной стороной медали было унылое однообразие блюд: вчера, сегодня, завтра, утром, днём и вечером – каша, каша и каша. Гречневая, пшённая, пшеничная, ячневая, рисовая, овсяная – подобный рацион можно было выдержать пару недель, дальше начиналась пытка. Если бы мы ездили на боевые неделю через неделю, это воспринималось бы легко, но по мере оседания в казарме (после перемирия) начинало сильно угнетать. Правда, в обед всегда было первое, время от времени давали макароны и салат из овощей, маргарин и майонез. Поначалу в столовой был чайник, чай и сахар. Когда перестали выкладывать чай, стал пить кипяток с сахаром; когда сломался чайник, перешёл на подслащённую холодную воду. Очень хотелось картошки с тушёнкой или макарон по-флотски, но подобные "деликатесы" повара готовили только для себя, что вызывало глухой ропот, а один раз даже жалобу начальству (разумеется, тщетную).

И на "четвёрке", и на "зелёнке" были "роботы" – так называли пленных укров и проштрафившихся своих, которые под конвоем выполняли те или иные хозяйственные работы (как правило, тяжёлые и грязные). Одеты они были по гражданке, неряшливо и резко выделялись среди одетых по форме ополченцев. На "зелёнке" кто-то додумался водить их в столовую в одно время с личным составом дивизиона и сажать не за отдельныым столом, а вместе со всеми – не знаю, как остальных, но меня это сильно коробило и оскорбляло в лучших чувствах. Ещё одно неприятное воспоминание от столовой – мытьё посуды после принятия пищи (холодной водой из-под крана, к которому выстраивалась очередь, вечером >&ndash в темноте). Судомойки штатом предусмотрены не были.

"Квартирный вопрос"

Забота о личном составе, конечно, имела место, но какая-то неброская и ненавязчивая. При мне первые небоевые (нелетальные) потери, и потери серьёзные, артдивизион понёс из-за "квартирного вопроса". Как уже говорилось, служба в ополчении была сугубо добровольной – никакой мобилизации, никакой присяги, при желании можно было уволиться и покинуть расположение в течение часа (на боевых, разумеется, такой номер не прошёл бы, но, как известно, под благовидным предлогом уезжали и оттуда). Было два альтернативных варианта: 1) объявить мобилизацию – тогда ряды ополчения сильно поредели бы (мне говорили о этом люди, близко знакомые с ситуацией); 2) заключить контракт (хотя бы на год) с каждым бойцом – в этом случае, даже если брать по минимуму (скажем, 3000 гривен в месяц, хотя, отвечая на вопрос о пожеланиях, мне называли цифру 5000), у ополчения просто не сверстался бы бюджет. Поэтому всё было так, как было.

"Квартирный кризис" разразился вскоре после возвращения с моего первого выезда. Когда мы вернулись, у меня сменился заряжающий. Оказалось, что с гауптвахты (из подвала) выпустили Манго, место которого уже занял Ефан. Манго очень просился обратно в экипаж, за него хлопотал Индеец, и я обратился к комбату (Юниору) с предложением удовлетворить его просьбу под его гарантии и мою ответственность. Просьба была удовлетворена, Манго (на мою радость – большой любитель тяжёлого рока) пообещал вести себя прилично (не пить и не орать на командира батареи), и мы с ним и с Индейцем пробанили ствол и почистили боёк. Тем же вечером поступила команда освободить маленькое помещение в большом ангаре (где было застолье), в котором парни, потратив время, вложив душу и свои деньги, организовали довольно уютное пространство для проживания и отдыха после боевых. Команда, обоснованная тем, что в ангаре будут базироваться "грады", вызвала бунт (это было уже третье их переселение), выразившийся в коллективном рапорте об увольнении. "Бунтовщики", конечно, погорячились (злую шутку сыграла "казацкая вольница", которая запросто могла обернуться трибуналом за саботаж), но и командование повело себя неадекватно.

Перед самым бунтом с должности сняли Юниора, назначив командиром орудия (якобы из-за многочисленных жалоб подчинённых, в первую очередь – трусоватого Вары, без команды покинувшего машину на позиции и рванувшего в убежище, а теперь пытавшегося уйти от ответственности). Командиром батареи назначили Балу, что было далеко не лучшим выбором. По моему мнению, Юниор был на своём месте (жалею, что не подал за него голос – считал, что мне пока рано высовываться), Балу же, с одной стороны, был в известной степени разгильдяем (пофигистом), с другой – вступив в должность, стал "полагать о себе" и дистанцироваться от тех, с кем недавно пил водку на боевых (командиром орудия он, определённо, нравился мне больше). Подойдя к новому комбату, я выразил надежду, что он найдёт способ уладить дело миром и не допустит увольнения, по сути, половины батареи.

Однако, не нашёл и допустил. Решение принимал, конечно, не Балу, а Киря, который соблаговолил лично выслушать недовольных. Я присутствовал при том разговоре и слышал, как он говорил про "грады" (не слишком убедительно, хотя это было действительно мощнейшее оружие бригады, которое следовало беречь как зеницу ока, и присутствие посторонних в одном помещении с ним было недопустимо), про то, что парни поступают нехорошо и, что, если бы подобное случилось на позиции, он лично прострелил бы зачинщику ногу. Однако, не было сказано главного: "Мужики! Извините, но по-другому нельзя – это единственное помещение в расположении, подходящее для базирования "градов". Мы постараемся в самое ближайшее время найти для вас новый кубрик и поможем обустроить его. Не надо пороть горячку. Вы очень нужны дивизиону, бригаде, ополчению ДНР". Как-то так. Вместо этого прозвучала фраза, которую я слышал потом не раз: "Мы никого не держим. Незаменимых нет". То, что говорившие так были не правы, подтверждает тот факт, что после этого и следующего исхода людей из 1-й батареи, она так и оставалась недоукомплектованной (ограниченно боеготовой) до самого моего отъезда.

Второй исход произошёл после очередного боевого выезда, перед которым нам, как ни странно, улучшили жилищные условия – перевели из "башни" в здание шахтоуправления и предложили занимать любые комнаты на втором этаже, какие понравятся (впечатление было такое, что мы переехали из барака по крайней мере в трёхзвёздочный отель). По возвращении с боевых всё произошедшее с уволившимися "бунтовщиками" повторилось один в один – нас стали гонять из обжитых уже комнат как котят под разными организационно целесообразными предлогами (1-я батарея – по правую сторону актового зала, 2-я – по левую). На сей раз, получив предложение (приказ) освободить уже обустроенные комнаты, взбунтовались Штык, Кащей, Гром и мой новый молоденький заряжающий (друг Грома) с несерьёзным позывным "Мультик". После скандала, устроенного перед строем Грузином (нашим замполитом), они уволились из бригады, в результате чего "единица" лишилась наводчика и мехвода (отличного мехвода), а в экипаже "четвёрки" (с учётом откомандированных) не осталось никого, кроме Вашего покорного слуги. Подобная квартирная свистопляска продолжалась впоследствии снова и снова – лично я за короткое время (за два месяца) переезжал не по своей воле четыре (!) раза.

Второй выезд

Второй мой выезд, состоявшийся уже после перемирия, где-то в середине сентября, был совсем другим – отличным от первого и по остроте ощущений, и по интенсивности стрельбы – как нашей, так и противника. Можно сказать, что он был профилактическим – на всякий случай, если вдруг укры, как это уже бывало, возобновят боевые действия в полном объёме. В этот раз о выезде сообщили заранее, и хотя, насколько помнится, его перенесли на сутки, я проснулся по будильнику в пять утра, не спеша оделся (вещи были уже собраны) и некоторое время ждал команды от Балу. Накануне укомплектовали экипаж. Поскольку Грома отдали Юниору (с ним на отремонтированной машине №3 были новые мехвод Була и заряжающий Макей), мне прикомандировали двух бойцов из второй батареи (командир Ниссан) – наводчика Малину и мехвода Бакинца (те ещё два подарочка), заряжающим поехал Мультик. Третьей САУ нашей батареи пошла "единица", командиром которой вместо Балу стал Мадьяр, командывавший 2С1 ещё в социалистической Венгрии, но здесь почему-то предпочитавший ходить в заряжающих (с ним поехали Штык, Кащей и чёртов Вара – подлечившийся и успокоившийся). Четвёртой была машина 2-й батареи.

Ехали, когда уже светало, особенно не таясь, прибыли на ту же самую позицию (есть подозрение, что командованию просто не хотелось напрягаться и менять топопривязку), установили машины в основном направлении стрельбы. Допустил оплошность – поставил орудие слишком близко к кусту, из-за чего при довороте влево снаряд мог задеть ветки. Хоть мы и стреляли, не снимая защитных колпачков, рисковать не стоило, и я попросил Бакинца, который уже опустил машину на днище, снова поднять её и отъехать немного в сторону. Конфликтовать с этим жителем Ясиноватой родом из Баку мы начали ещё на выезде, когда он наехал на меня из-за неработающих габаритов, хотя проверить их должен был он (габариты включились, когда я предложил ему просто пощёлкать тумблером). По прибытии на позицию, он долго не мог опустить машину (видно , было мало опыта) и, когда ему было предложено повторить процедуру, без какого-либо уважения к моей командирской должности разразился бранью (во 2-й батарее собачится друг с другом, как оказалось, было в порядке вещей, а тут ещё вспыльчивый кавказский характер). Тем не менее, приказание он выполнил, мы не спеша навелись в буссоль , построили параллельный веер, отметились по точкам наводки и пошли становиться лагерем.

Лагерь в этот раз выглядел гораздо живописнее. Помимо моей палатки, там стояла палатка Малины, шатёр (!) Бакинца, тент 2-й батареи и открытое с одной стороны сооружение без названия, которое возвели Юниор, Була и Макей. Эта же троица изготовила печку с трубой из трёх тубусов от зарядов, готовить на которой было гораздо удобнее, нежели на костре (тубусы были вторыми после снарядных ящиков по применяемости в мирных целях – я видел у одного бойца рюкзак из двух тубусов, в котором он носил воду). Печка Юниора (он был главным конструктором) стала основой полевой кухни и, как водится, центром притяжения личного состава 1-й батареи. Всем было разрешено столоваться при условии посильной помощи в приготовлении пищи (лично я чистил картошку, нарезал овощи и мыл посуду). Как и в прошлый раз, было очень вкусно (несоизмеримо со столовой). Почему-то особо запомнилось рагу, которое виртуозно готовил Мадьяр.

С боевой работой было гораздо хуже, если не сказать, что её почти не было совсем. Стреляло одно первое орудие (по площади, как было описано выше), остальные отдыхали. Отдыхать в Донбассе мне было обидно, и я каждый раз выходил на позицию с расчётом первой машины, чтобы хоть так поучаствовать в стрельбе. Считал параллельно с Мадьяром угломеры, гарцевал на стреляющей "Ноне", помогал грузиться дополнительным боезапасом. Когда мы с Малиной наводились в буссоль, он был явно не уверен в себе (давние армейские навыки хорошо забылись), и при случае я доложил Балу о неопытности наводчика и предложил на всякий случай (от греха) навестись ещё раз. Предложение было принято, мы проделали всю процедуру заново и действительно обнаружили значительную погрешность в наводке. Малина облегчённо вздохнул, я тоже.

Особенностью этого выезда было то, что нас не обеспечили боевым охранением, и его функции пришлось выполнять нам самим, поочерёдно заступая в караул на трёх постах, устроенных на подъездных просёлочных дорогах. Дежурили по двое круглосуточно, днём иногда по одному. Уже тогда выяснилось, что никто толком не понимает в караульной службе, а те, кто когда-то этим занимался, только критиковали (общими словами), но не предлагали ничего конкретного как устроить всё грамотно. Особенно отчётливо дилетантизм в данной области военного дела проявился на базе, когда в отсутствие боевой работы артиллеристов стали широко использовать в качестве караульных (тема отдельного разговора). Наверное, самым острым моментом этого выезда стало объявление о том, что ближайшей ночью укры могут предпринять попытку прорыва на нашем участке фронта. Нам было предписано приготовиться держать оборону с использованием стрелкового оружия и сооружённых нами укрытий (любопытно, что про возможность "Нон" стрелять прямой наводкой никто даже не вспомнил). Однако, ещё засветло мы получили приказ оставить позицию и вернуться на базу.

Играющий тренер

Как уже было сказано, после исхода из 1-й батареи большого количества личного состава, и откомандирования обратно во 2-ю батарею Бакинца и Малины, экипаж "четвёрки" какое-то время состоял из меня одного. Ко всему прочему, вороватый Бакинец, которому я по наивности время от времени давал ключ от бокса, оставил мою "Нону" без половины ЗИПа – пустил козла в огород (вернуть назад хоть что-нибудь так и не удалось). Моё одиночество длилось до тех пор, пока не пришло пополнение – около 20 парней из Адеевки. Под командой некоего Душмана они обороняли населённый пункт сколько могли, потом по приказу командования оставили его, что было большой ошибкой – на северо-северо-западе укры вплотную приблизились к Донецку. Со временем подразделение Душмана стало всё более и более напоминать организованную преступную группировку, действовавшую в его корыстных интересах, и бойцы, каким-то образом связавшись с Балу, побросали оружие и почти в полном составе перешли в нашу бригаду (не знаю, как сейчас, но тогда ополчение состояло из вполне самостоятельных батальонов и бригад, и, насколько я понимаю, командующий ВС ДНР играл координирующую, но не руководящую роль).

В ожидании пополнения старался времени даром не терять. Сложив воедино, навыки, полученные на позиции, с прочитанным ранее, и, проконсультировавшись по ряду вопросов у бывалых людей, я в полной мере освоил специальность наводчика (за исключением работы с прицелом прямой наводки, по которому не нашлось ни руководств, ни специалистов, умевших пользоваться им). Для тренировок у меня было свободное время и все возможности – я открывал настежь ворота бокса (машина стояла, разумеется, передом к ним – готовая к выезду) и наводил (доворачивал) орудие, отметившись по основной точке наводки в виде краёв ворот гаражей и деревьев напротив, метрах в 15 от панорамы. Установку прицела высота гаража позволяла производить практически во всём диапазоне углов – ствол упирался в потолок, не доходя совсем немного до максимального угла вертикального наведения (80 град.). Помимо наводки, усовершенствовал навыки крепления снарядов в боеукладке, точнее полностью закрепил их заново – так, чтобы можно было сначала присоединить заряд, а потом уже снять со снаряда ремни (мои предыдущие представления об этой процедуре оказались неправильными).

К тому времени, когда подтянулись авдеевцы, я чувствовал себя в машине, почти как рыба в воде, и это оказалось очень кстати, т. к. командование явно не торопилось приобщать "новобранцев" к таинствам артиллерийского дела. Первое ознакомление с матчастью организовали довольно скоро, начав его с обескураживающих для меня вопросов: "Кто хочет быть механиком-водителем? Кто хочет быть наводчиком? Кто хочет быть командиром орудия?" (командиром орудия!) – по-хорошему тут надо было сначала провести собеседование, чтобы выяснить навыки, образовательный уровень и умственные способности кандидатов, но решили вот так, по рабоче-крестьянски. Ознакомление длилось всего часа три, в течение которых будущие мехводы успели проехать по нескольку кругов по "зелёнке" (той, которая была рядом с расположением и использовалась, в частности как полигон), а наводчики – выслушать краткую лекцию крутого специалиста (который ходил, неизменно задрав нос кверху), из которой, как я потом убедился, мало что поняли. Заряжающих я потерял из виду, а изъявившие желание командовать орудиями покинули полигон без какого-либо понятия о своих должностных обязанностях.

Очередное занятие должно было состояться на следующий день, но дни шли, а команды на выезд всё не было и не было. Казарменный быт скучен и убог (казарма вообще нужна только для непродолжительного отдыха, а не для сидения там сутками напролёт). Кроме того, хорошо известно то, что солдату вредно сидеть без дела. Наконец, мне нужны были наводчик и заряжающий. По совокупности причин я пошёл к авдеевцам и предложил в порядке личной инициативы провести с ними на своей машине инструктаж по специальностям "наводчик" и "заряжающий". Четыре наводчика откликнулись тут же (с пятым – Буданом, которого "приглядел" для себя, я занимался отдельно по расширенной программе). После краткой лекции по теории стрельбы с закрытой позиции я стал по очереди запускать "курсантов" в машину – сам становился за сиденьем наводчика (места впритык, но позволяло) и показывал поэтапно все действия: как разблокировать башню и ствол, как горизонтировать панораму, как отметиться по основной точке наводки, как установить прицел и навести орудие в вертикальной плоскости, как установить угломер и довернуть башню, как нажать на спуск. Приятно было видеть, как после моего мастер-класса у мальчишек блестели (горели) глаза.

У Будана сначала были проблемы со шкалой точного отсчёта угломера – он безбожно перевирал значения, которые я ему командовал, и у меня уже начало закрадываться подозрение, что я ошибся в своём выборе (бывают люди, совершенно неприспособленные к тому или иному роду деятельности). Чтобы научить подопечного правильно читать шкалу, я нарисовал её на бумаге в увеличенном масштабе и натаскивал его вне машины, когда он, к примеру, стоял в карауле. Фокус удался, и довольно скоро, работая с железной шкалой, он перестал ошибаться вовсе, и я мог бы считать, что у меня есть наводчик, если бы всё это не было моей самодеятельностью – с распределением личного состава по экипажам не торопились, несмотря на то, что по этому поводу я периодически дёргал Балу за рукав. Наконец, во время очередного выезда в "зелёнку" (насколько помнится, третьего и последнего) распределение состоялось. Я потребовал Будана и Метиса (однажды выезжал со мной на боевые стажёром), и мне их дали, мехводом назначили Лысого. Мы проехались по полигону, и я остался доволен – Лысый вёл машину легко, лихо маневрировал и даже проехал задним ходом между двумя близко стоящими деревьями. Я испытывал "чувство глубокого внутреннего удовлетворения" – у меня снова был экипаж.

http://navy-korabel.livejournal.com/142021.html - цинк

_________________
Большой Космический Обман США ЖЖ: http://neprohogi.livejournal.com/


Чт сен 01, 2016 5:18 pm
Профиль WWW
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн апр 11, 2011 8:46 pm
Сообщений: 147733
Откуда: Томск
Сообщение Re: Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года
September 1st, 2016, 06:13 am
Манная каша - тайное оружие Путина
"Всемирное антидопинговое агенство WADA внесло в список запрещенных препаратов манку и все производные от нее." - передает BBC.
"Поводом для запрета стало высказывание Президента России Владимир Путина о том, что наиболее впечатляющие результаты, как в спортивной, так и в политической деятельности были показаны благодаря не только постоянному самообразованию, но и манной каше, которая отлично стимулирует умственную и физическую деятельность, значительно повышая работоспособность.
"В манке содержится до 70% углеводов, которые обеспечивают отличное самочувствие и высокую физическую активность. Я рекомендую ее не только людям, любящим вкусную и полезную пищу, но и нашим спортсменам, чтобы показывать более высокие результаты." - заявил Президент России на встрече с российскими спортсменами в преддверии летней Олимпиады.
Антидопинговое агенство отмечает, что запрет манки и производных от нее не направлен против российских спортсменов, а служит исключительно для обеспечения равных возможностей спортсменов на международных соревнованиях. WADA не скрывает, что запрос о внесении манки в список запрещенных препаратов поступил из США.
Кстати, известная российская теннисистка Мария Шарапова уже провела экстренную пресс-конференцию в Лос-Анджелесе, на которой призналась, что регулярно употребляла манную кашу. Первое заседание по манному делу Марии Шараповой пройдет 23 марта в Лондоне." - сообщает ведущий BBC.

http://seva-riga.livejournal.com/

_________________
Большой Космический Обман США ЖЖ: http://neprohogi.livejournal.com/


Чт сен 01, 2016 5:36 pm
Профиль WWW
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн апр 11, 2011 8:46 pm
Сообщений: 147733
Откуда: Томск
Сообщение Re: Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года
Изображение

_________________
Большой Космический Обман США ЖЖ: http://neprohogi.livejournal.com/


Чт сен 01, 2016 5:40 pm
Профиль WWW
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн апр 11, 2011 8:46 pm
Сообщений: 147733
Откуда: Томск
Сообщение Re: Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года
Изображение

_________________
Большой Космический Обман США ЖЖ: http://neprohogi.livejournal.com/


Чт сен 01, 2016 5:43 pm
Профиль WWW
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн апр 11, 2011 8:46 pm
Сообщений: 147733
Откуда: Томск
Сообщение Re: Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года
Горсовет Харькова заказал светофоры по цене Mercedes последней модели
Харьковская мэрия в очередной раз заключила скандальный тендер. На этот раз горсовет заказал КП "Горэлетротранссервис" строительство и реконструкцию 25 светофорных объектов по цене в среднем 2,8 миллионов гривен за каждый, сообщают "Наші гроші".

_________________
Большой Космический Обман США ЖЖ: http://neprohogi.livejournal.com/


Чт сен 01, 2016 5:52 pm
Профиль WWW
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн апр 11, 2011 8:46 pm
Сообщений: 147733
Откуда: Томск
Сообщение Re: Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года
Изображение

_________________
Большой Космический Обман США ЖЖ: http://neprohogi.livejournal.com/


Чт сен 01, 2016 5:53 pm
Профиль WWW
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн апр 11, 2011 8:46 pm
Сообщений: 147733
Откуда: Томск
Сообщение Re: Ситуация на Украине после 1 сентября 2016 года
Изображение

_________________
Большой Космический Обман США ЖЖ: http://neprohogi.livejournal.com/


Чт сен 01, 2016 5:55 pm
Профиль WWW
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Эта тема закрыта, Вы не можете редактировать и оставлять сообщения в ней.   [ Сообщений: 6218 ]  На страницу 1, 2, 3, 4, 5 ... 415  След.

Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 30


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
cron
Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group.
Designed by STSoftware for PTF.
Русская поддержка phpBB